Месть, которую ты ищешь
Шрифт:
Лука всегда жил и дышал игрой, в то время как Леон видит другие вещи. Он глубже, умеет скрывать свои чувства и удерживает свои стены почти для всех. За все эти годы я видела, как он впускал только пару человек, и благодарна, что являюсь одной из них. Потому что человек, которого он прячет за этими стенами, по-настоящему прекрасен.
— Да, наверное.
— Вау, а почему наверное? — спрашиваю я, проводя пальцами по его ребрам.
— Ну, не знаю. Это действительно тяжелая работа, но выигрыш того стоит.
— Выигрыш в виде толпы обожающих
Леон хихикает.
— Конечно, не могу жаловаться, но это не совсем то, о чем я говорил.
Он никогда не был из тех, кто выставляет свои отношения напоказ, как Лука. Леон всегда был немного более разборчив в девушках. Могу только предположить, что сейчас то же самое.
— Хватит обо мне. Что вызвало печаль в твоих глазах, Кексик?
Это старое прозвище согревает меня изнутри, но не думаю, что смогу добровольно поделиться своими печалями. По крайней мере, не сейчас. Боль все еще слишком сильна.
— Я… я не могу, Ли.
Обхватив меня другой рукой, он крепче прижимает меня к себе.
— Спи, Кексик. Ты выглядишь измученной.
Мне не нужно повторять дважды, потому что не проходит и двух минуты, как мое тело поддается покою, в котором нуждается.
Находясь в безопасности в объятиях Леона, я спокойно сплю всю ночь.
Часть меня ожидала, что Леон выскользнет из кровати, как только я усну, но, когда на следующее утро, в бог знает какое время, раздается необычный звонок, я обнаруживаю, что ошибалась, потому что все еще прижимаюсь к его горячему телу.
И я имею в виду «горячему» в буквальном смысле, потому что мне чертовски жарко с ним в этой маленькой кровати.
— Который час? — Мой голос звучит хрипло и глубоко, когда я пытаюсь отстраниться от него.
— Пять утра.
— Пять утра, — эхом отзываюсь я. — Какого хрена у тебя будильник на пять утра?
— Тренировка.
— Жесть.
— Ты даже не представляешь, Кексик.
На моих губах появляется улыбка, когда он целует меня в лоб и поднимается с кровати.
Искушение еще раз взглянуть на его тело вблизи слишком велико, и я приоткрываю глаза.
В комнате все еще темно, но света, проникающего из-за приоткрытых штор на окнах, достаточно, чтобы показать мне резкие линии и твердые плоскости его тела. И есть одна его часть, которая определенно выпирает, когда я провожу взглядом по передней части парня.
— Я знаю, что ты пялишься, Летти.
— Нет… я… я не…
Он смеется надо мной, засовывая ноги в джинсы и подтягивая их.
Сев в постели, я натягиваю одеяло до подбородка и продолжаю наблюдать за ним. Теперь, когда Леон знает, можно делать это в открытую.
— Ты красивый, знаешь это, да?
— Снаружи, может быть.
— Ли, — отчитываю я. — Ты один из самых добрых и милых людей, которых я знаю.
— Я
— Чушь собачья, Леон. Я вижу тебя настоящего.
Я догадываюсь, что парень что-то скрывает, и боюсь, что это может быть что-то темное, с чем он отказывается иметь дело. Но что бы это ни было, это не меняет того, кем он является. Хотела бы я, чтобы Леон это принял.
— Я тоже тебя вижу, Лет. И тебе нужно поговорить. Что бы это ни было, оно пожирает тебя заживо.
— Кто бы говорил.
— Это другое, — настаивает он, натягивая толстовку.
— Нет, это не так. Давай заключим сделку. — Леон замирает и смотрит на меня, на его лице мелькает страх перед тем, что я, возможно, собираюсь сказать. — Когда будешь готов поговорить, приходи, и мы сможем все обсудить. Выложим наши истины на стол.
Его губы приоткрываются, но в течение нескольких секунд парень не произносит ни слова.
— Вау, применяешь тяжелую артиллерию, да?
— Око за око, большой мальчик.
— Хмм… Я беру сиськи, Кексик.
— Ты идиот. — Я смеюсь, когда он сокращает расстояние между нами.
— О, не притворяйся, что это было не весело.
Его слова возвращают меня на несколько лет назад к тому, о чем мы поклялись никогда больше не говорить.
— Вы нарушаете правила, мистер Данн?
— Они были созданы для того, чтобы их нарушили, Кексик. — Он опускается и целует меня в губы.
Мое сердце замирает от этого движения. Я привыкла к тому, что братья Данн были очень нежны со мной, так было всегда, но я не могу отделаться от ощущения, что в этом простом поцелуе есть что-то большее.
Но, как и почти все остальное в моей жизни, я запихиваю эту мысль глубоко в коробку, внутри которой скрываются трудности, с которыми мне приходится иметь дело.
— Спасибо за сахар.
Я хихикаю, пытаясь скрыть, что на самом деле чувствую, когда Леон идет к двери.
— У тебя сегодня утром занятия?
— Эм… — Я ломаю голову над тем, какой сегодня день, не говоря уже о том, какие у меня могут быть занятия. — Да, кажется, психология.
— Хочешь, я тебя провожу?
— Все в порядке. У меня есть Элла, — говорю я, но тут же жалею об этом, потому что мне бы очень хотелось увидеть ее реакцию, если бы один из близнецов пришел за мной, чтобы просто проводить на занятия.
— Тогда увидимся позже. Позвони, если я тебе понадоблюсь.
— Спасибо. Я очень ценю, что ты пришел проведать меня.
— Всегда, Кексик. — Он улыбается мне, прежде чем выскользнуть за дверь.
Вскочив с кровати, я бросаюсь к ней и закрываю замок. Знаю, что у меня паранойя, но ничего не могу с собой поделать.
Вчера Кейн позволил мне уйти с Лукой, и я точно знаю, что это его разозлило.
Возможно, он пытается быть терпеливым, а может, даже пытается поступить правильно, по-своему. Но это терпение иссякнет, и я должна быть готова к тому, когда это произойдет.