Месть крысы из нержавеющей стали

Гаррисон Гарри

— Я специалист по вооружению, — заявил, шагнув вперед, один из моих мучителей.

Я еще раньше заметил его, обратив внимание на лысую голову и зловещий шрам, стянувший глаз в вечном подмигивании.

— Рад с вами познакомиться, сэр. Я — Пас Ратунков.

Мое имя не произвело на него впечатления, и он не назвал своего.

— Если мне можно будет получить мое колечко с ключами, я открою этот чемодан и продемонстрирую вам его содержимое.

Они развернули видеомонитор, чтобы записывать ожидаемую информацию, прежде чем разрешили мне приступить. Я отпер крышку и откинул ее. Специалист по вооружению прошелся пылающим взглядом по лежащим внутри в мягких гнездах образцам. Я пустился в объяснения.

— Моя фирма — создатель и единственный производитель мины с механизмом памяти и взрывателя близости. И нет в мире мины столь компактной, как наша, и столь многоцелевой.

Чтобы вытянуть взрыватель из гнезда, я воспользовался пинцетом. Взрыватель был не более булавочной головки.

— Это самый миниатюрный взрыватель, предназначенный для применения в небольшом оружии типа пистолета. Выстрел активирует

взрыватель, который затем детонирует заряд в пуле, когда та приблизится к мишени на заданное расстояние. А вот это — взрыватель другого типа, предназначенный для более тяжелого оружия, скажем, для ракет.

Они нетерпеливо подались вперед, когда я вытащил облатку Пам-IV и принялся расписывать ее исключительные достоинства.

— Эта конструкция способна сопротивляться невероятным нагрузкам в тысячи «же», мощным ударам. Она может быть запрограммирована заранее на любую специфическую цель и тогда детонирует лишь при приближении этого объекта. Модель содержит селективные цели, которые предотвращают взрыв при приближении дружественных объектов. Она по-настоящему уникальна.

Я осторожно положил взрыватель обратно и опустил крышку чемодана. По рядам зрителей прокатился счастливый вздох. Это было именно то, что им в самом деле нравилось. Специалист по вооружению взял чемодан.

— Он будет возвращен вам, когда его понадобится продемонстрировать.

Проверка без былого энтузиазма плелась к концу. Взрыватели были кульминацией обыска: ничто другое не могло сравниться с этим. Они немного поразвлекались, выжимая тюбики и опустошая банки в моем выборе предметов туалета, но и это они делали без души. Устав от всего этого, они все свалили в кучу и швырнули мне новую одежду.

— Четыре с половиной минуты на одевание, — сказал инспектор на выходе.

— Принести чемоданы.

В любом случае моя одежда не была тем, что можно было счесть чем-то супермодным. Нижнее белье и все такое прочее было скучного серого цвета. Сделано это было из материала по виду и на ощупь воспринимавшегося, как смесь отходов, мусора и наждачной бумаги. Я вздохнул и натянул все это на себя. Верхнее одеяние было похоже на комбинезон и придавало мне вид гигантского мутанта осы из-за широких поперечных черно-желтых полос. Ну что ж, если хорошо одетые клизандцы носят такие наряды, то и я буду это носить. Впрочем, не скажу, чтобы у меня был большой выбор. Я взял два чемодана с острыми ручками, врезавшимися мне в ладони, и вышел через единственную открытую дверь.

— Машина, — произнес стоявший снаружи охранник, указывая на стоявший поблизости экипаж с прозрачным верхом без шофера.

— Я буду рад воспользоваться машиной, — кивнул я с улыбкой. — Но куда мне ехать?

— Машина знает. Залезайте.

Да, здесь обитали не самые остроумные собеседники в галактике. Я бросил в машину свои чемоданы и сел. Дверца, засопев, закрылась, загорелся ряд огоньков на роботе-водителе. Мы тронулись вперед, и тяжелые ворота распахнулись перед нами. И еще одни, и еще, каждые достаточно толстые, чтобы замуровать подвал банка. Миновав последние ворота, мы вылетели на открытое пространство, и я зажмурился от удара солнечного света. С превеликим интересом смотрел я на пролетавший мимо пейзаж. Клизанд, если этот безымянный город был его образцом, являлся модернизированным, механизированным и деловым миром. Шоссе заполняли грузовики и легковые автомобили, все явно управляемые роботами — очень уж четко они соблюдали дистанцию, двигаясь с весьма впечатляющей скоростью. Пешеходные дорожки имелись по обеим сторонам и пересекали улицы над головой. Мелькали магазины, вывески, люди, мундиры. Мундиры! Это короткое слово не может охарактеризовать окружавшее меня медализированное и многоцветное великолепие. Все носили мундиры разных цветов, которые, должно быть, обозначали войска и службы разного рода. Но среди них не было ни одного в желто-черную полоску. Еще одно препятствие, поставленное на моем пути, но я выбросил это из головы. Когда ты тонешь, разве тебя взволнует, если тебе на голову выльют еще одну чайную ложку воды? В этом деле ничто не обещало быть легким. Моя машина вырвалась из стремительного уличного потока, нырнула в туннельный вход и остановилась перед весьма изящно разукрашенной дверью. Над входом было начертано золотыми буквами: «ЗЛАТО-ЗЛАТО», что по-клизандски может быть прочитано как «ЛЮКС». Это была приятная неожиданность. Представительный швейцар в позументах и золоте кинулся открывать дверцу, но тут же замер и скривил губы, увидев мою одежду. Он отпустил ручку двери и ушел, громко топая, а его место занял некий индивид с бычьей шеей в темно-сером мундире. На обоих плечах у него были маленькие серебряные знаки различия: скрещенный нож и боевой топор. А пуговицами служили серебряные черепа. Не очень ободряющий вид.

— Я Паков, — громыхнула эта давящая на психику фигура, — ваш телохранитель.

— Рад с вами познакомиться, сэр, очень рад.

Я вылез из машины и, неся, следует заметить, сам свои чемоданы, последовал за мрачной спиной моего сторожевого пса в кулуары отеля — именно отелем и оказалось это здание. Мое удостоверение было принято с максимальной невежливостью, мне неохотно выделили номер, а потом принудили явно не симпатизировавшего мне боя показать мне дорогу. Мы пошли. Мой статус теоретически уважаемого инопланетного торгового представителя давал мне доступ в первый класс, но это не значило, что мне там должно было понравиться. Моя осиная раскраска клеймила меня как чужака, и именно за чужака они собирались держать меня. Покои были роскошными, кровать — мягкой, «клопы» присутствовали в изобилии. Звуковые и оптические, они были встроены не только в каждый осветительный прибор, но и в арматуру. Каждая вторая выпуклость на изобилующей таковыми мебели была микрофоном, а камеры включались,

следя за мной своим глазами-бусинками, когда я передвигался. Когда я зашел в ванную побриться, оптический глаз смотрел на меня сквозь слегка посеребренную поверхность зеркала, и еще один оптический наблюдатель был вмонтирован на конце моей зубной щетки — несомненно, чтобы следить за секретными устройствами, таящимися в моих коренных зубах. Все очень эффектно. По их мнению. Но меня это заставило рассмеяться. Правда, я постарался превратить смех в фырканье, чтобы, мой терпеливый телохранитель ничего не заподозрил. Он шлепал за мной, куда бы я ни пошел в этих просторных апартаментах. Я не сомневался, что он будет спать в моей постели у меня в ногах, когда я отправлюсь на боковую. Ну, им все это мало поможет! Любовь смеется над технарями, равно как и Джим ди Гриз, который невероятно много знает, если вы извините мне кажущуюся нескромность, о подобной публике. Это был случай массированного перебора. Да, тут было множество «клопов», но что же вы будете делать со всей этой информацией? Компьютерные системы будут совершенно бесполезны в ситуации с наблюдениями вроде этого. А это означает, что огромный штат человеческих существ будет следить, записывать, анализировать. Есть предел числу людей, которым можно поручить такого рода работу, потому что с увеличением их неминуемо приходишь к геометрической прогрессии со сторожами, сторожащими сторожей и так далее, пока никто не будет заниматься ничем иным, кроме этого. Я был уверен, что за мной будет постоянно следить большой штат: иностранцы здесь достаточно редки, как не насладиться предоставившимся случаем. «Клопами» будут кишеть не только мои покои, но и улицы, по которым я буду обычно проходить, здания, в которых я буду бывать, машины и тому подобное. Но весь город нельзя клопизировать, да и не было причин делать этого. Все, что должен был делать я, это какое-то время играть свою роль послушного коммивояжера — до тех пор, пока не найду возможности покинуть «клопизированные» районы. И сварганить план, который позволит мне полностью исчезнуть, коль скоро я вырвусь из поля зрения наблюдателей. У меня будет только один шанс на это. Составленный план, каким бы он ни был, должен сработать с первого раза, или же я стану очень мертвой крысой. Чтобы я ни делал, Паков всегда был тут как тут и следил за каждым моим движением. Он следил за мной, когда я отправлялся спать, а утром, когда я просыпался, взгляд этих маленьких твердых глаз был первым, что я видел. Паков будет устранен первым, но до тех пор его постоянное присутствие расслабляюще действует на тех, кто за мной следит. И пусть они расслабляются. И я тоже старался выглядеть расслабившимся, хотя таковым не был. Я старательно изучал город, выискивая ту крысиную нору, которая была мне нужна. На третий день я нашел ее. Это была одна из многих возможностей, рассмотренных мной, но она показалась мне наилучшей. Я составил соответствующий план и в ту ночь позволил себе улыбнуться в темноте, отходя ко сну. Я уверен, что улыбка эта была замечена инфракрасными камерами, но что можно прочесть по улыбке? Четвертый день начался как и все предыдущие — с поданного в номер завтрака.

— Ого, а я сегодня что-то голоден, — сказал я сердито глядевшему на меня Пакову. — Возможно, это веселое настроение, свойственное вашей планете, так на меня действует. Знаете, я охотно съел бы еще что-нибудь.

И съел. Второй завтрак. Поскольку не знал, когда мне в следующий раз удастся перекусить. Вот я и решил заправиться как можно лучше. Последовала стандартная рутина. Мы вышли из отеля в назначенный час, и нас уже ждал автомобиль с роботом-водителем. Автомобиль сразу же поехал по обычному маршруту в военное министерство, где я недавно демонстрировал достоинства взрывателей фирмы «Фанциолетто-Мушуар Лимитед». Было уничтожено немало мишеней в различных условиях. Все это было неплохим развлечением. Сегодня предстояло это дело продолжить. Мы выехали из туннеля на главную магистраль, некоторое время ехали по ней, а потом свернули на боковую улицу, которая вела к нашей цели. Уличное движение здесь было малоинтенсивным — как всегда, — и не было видно пешеходов. Превосходно. Мелькала улица за улицей, я чувствовал, как затягивается знакомый узел напряжения. Все или ничего, Скользкий Джим, вот мы и начали…

— Ап-чхи! — Я надеялся, что это прозвучало достаточно реалистично. Я потянулся за носовым платком. Паков подозрительно взглянул на меня и подобрался.

— В нос попало немножко пыли, знаете, как это бывает, — объяснил я. — Скажите, вот там, это не уважаемый ли генерал Трогбар? — Я указал своей свободной рукой.

Паков был очень хорошо обучен, его глаза лишь на мгновение стрельнули в сторону и тут же вернулись ко мне. Но это мгновение и было тем, что мне требовалось. В носовом платке у меня был завязан столбик монет, единственное оружие, которым я мог обзавестись под бдящим оком властей. Я собрал его, монету за монетой, ночью под одеялом. Моя правая рука, взмахнув твердым столбиком, ударила по короткой дуге, кончавшейся на скуле Пакова. Он обмяк с приглушенным стоном. Он еще падал, когда я подал сигнал аварийной остановки, перегнувшись через сиденье машины и ударив по нужной кнопке. Мотор заглох, тормоза сработали, и мы с визгом остановились. Не далее чем в дюжине шагов от избранного мною места. В яблочко. В тот же миг я выскочил и побежал. На пульте контроля уже наверняка пылал сигнал тревоги

— в машине была масса всевидящих глаз. Силы врага были пущены в ход в тот же миг, что и мои. Все, чем я располагал, это секунды, может быть минута свободы, прежде чем налетят солдаты и схватят меня. Хватит ли времени? Опустив голову, я на всех парах нырнул в узкий проход служебной улицы, который тянулся позади ряда зданий и выходил на другую улицу. Здесь работали роботы, грузившие бачки с мусором, но они игнорировали бегущего человека, то бишь меня, поскольку были они простейшего типа М, не запрограммированные ни для чего, кроме такой работы.