Месть Маргариты
Шрифт:
– Так, это как?
– Как будто ему не терпеться тобой обладать, - наклонившись ко мне, прошептала она.
– Он всегда сдержан и никогда никому не показывает своих чувств. А сейчас... все знают, что он к тебе неравнодушен, причем так сильно, что не смог себя сдержать. И я не знаю, насколько это хорошо, и насколько плохо. Его жена уже всем показала, как она ревнует.
Я даже не знала, что и думать. Слова Валери меня не удивили, скорее, испугали - что же будет со мной дальше и что меня еще ждет?
Объяснение
В комнате, похожей на кабинет с множеством книжных полок, за письменным столом сидел Серафим, а напротив него - Юлиан. Он поднялся и подошел ко мне, только вот повел себя очень скромно и сдержанно. Он даже спрятал руки за спину, и как мне показалось, чтобы только не прикоснуться ко мне.
"В чем дело?" - взволнованно спросила я его.
"Марго, позже"
– Я подожду тебя внизу, - уже вслух произнес Юлиан и вышел из комнаты.
Сердце колыхнулось, и мне захотелось броситься за ним, и я даже развернулась к двери, но голос Серафима будто приковал к месту:
– Марго, присядь. Нам нужно поговорить.
Я повернулась к нему и встретила тот же отрешенный и холодный взгляд.
– Присядь, - повторил он, показывая на место, где только что сидел Юлиан.
Я пошла к креслу, только садиться не стала, а прошла мимо него и остановилась перед окном, спиной к Серафиму. Я была уверенна, что странное поведение Юлиана вызвано не его собственным решением. Меня мучили куча вопросов, и было сложно определиться, с какого начать, поэтому я просто ждала, пока что-то скажет Серафим. А он молчал, и только за спиной я услышала, как Серафим поднялся и чем-то зашуршал.
– Марго, посмотри, пожалуйста, сюда.
Я повернулась на голос. Серафим стоял возле стола и держал в руках портрет девушки... и какого же было мое удивление увидеть в этой девушке себя...
Первое, о чем я подумала, так это - зачем ему мой портрет?
– Это портрет моей жены, - безмятежно сказал он, заставляя меня открыть рот от удивления.
– Вы похожи, как сестры.
Я подошла ближе, разглядывая девушку, так похожую на меня - те же черные волнистые волосы, голубые глаза, почти как у меня, только немного раскосые; форма лица чуть шире, нос немногим отличался от моего, а губы чуть уже, тронутые легкой улыбкой. Она была из прошлого, из совершенно далекого времени, но, тем не менее, сходство со мной было очевидным.
– И кто нарисовал этот портрет?
– Это мое творение. Раньше я часто рисовал ее портрет... чтобы не забывать.
– Он опустил картину на пол, прислонив к ножке стола.
Странно, почему мне никто не сказал раньше, что я похожа на его жену?
Серафим подошел к своему креслу, но садиться не стал. А только положил руку на его спинку и посмотрел на улицу сквозь широкое окно:
– Последний портрет я нарисовал двести лет назад, и он оказался неудачным, как и несколько предыдущих. Уже и не помню, сколько их было,
– Он замолчал, и мне показалась, что это всего лишь пауза, поэтому перебивать не стала.
– В ней текла смешанная кровь, в том числе татарская и русская, и в те времена нам приходилось нелегко. С такой внешность ее все считали ведьмой. Нас отовсюду гнали, но нам все было нипочем, мы любили друг друга, мы были счастливы и вместе преодолевали все трудности... И продолжаем это делать до сих пор.
Юлиан рассказывал мне, что одна вампирша обратила Серафима и убила его жену из ревности, а он, будучи властен над душами, привязал ее к себе. И теперь она, туманным призраком, вечно существует рядом с ним... От одной мысли об этом по мне начинали носиться мурашки.
Когда же пауза затянулась, я решила ее заполнить:
– А я тебе напоминаю о ней, верно? Вот почему ты так странно себя ведешь.
Серафим обратил на меня свои пустые глаза:
– Ты даже представить не можешь, что именно я испытал, когда впервые тебя увидел. Судьба часто над нами смеется. Я любил ее так сильно, как некому не дано любить. Я не дал ей уйти от меня и пронес свои чувства через столетия. Она со мной и я привык к тому, что есть. Но ты...
– Он сжал кулаки.
– Ты напомнила мне о плоти, о том, чего я был лишен все эти долгие годы и даже не вспоминал об этом.
– Его глаза постепенно темнели, а лицо погрубело.
– Я увидел в тебе ее, и мне захотелось почувствовать, как это было, когда я обнимал и целовал...
На секунду он отвернулся от меня и быстро стер все свои чувства с лица, но глаза по-прежнему оставались темными озерами боли.
– Если для тебя такое мучение видеть меня, то зачем же согласился принять в свою Семью? Ты мог бы и отказаться.
– Я не мог поступить иначе.
– Почему же?
– Я обещал помочь Юлиану, а обещания свои стараюсь выполнять всегда.
Не такой ответ я ожидала услышать. Ну ладно, если он предпочел ответить так, то пока поверю в это.
– Но я - не она, и ты приносишь боль не только себе, но и ей. Она это уже явственно дала всем понять.
Он снова посмотрел на меня своим тяжелым взглядом:
– Ты предпочла бы принадлежать совершенно чужой Семье? С совершенно чужими тебе вампирами и вдали от всех, кто тебе дорог?
И тут я замялась, полностью соглашаясь с его ходом мыслей. Если был выбор между Серафимом и "неизвестно кем", то уж лучше пусть будет Серафим. Хотя того же выбора у меня уже и не осталось. Уже все было решено. И на его вопросы у меня был только один ответ:
– Нет.
– Тогда все останется так, как есть. Тебе нужны были объяснения, почему я так веду себя с тобой, и ты их получила. Надеюсь, мы не вернемся к этой теме. Отныне ты - моя дочь, и тебя не должны волновать мои чувства, потому что лично тебя они больше не коснутся.
Искренне хотелось в это верить.
– А как быть с моими чувствами?
Он сразу меня понял:
– Ты вольна встречаться с Юлианом, я не собираюсь вам мешать, только прошу об одном - не попадайтесь мне на глаза, вместе. Это моя единственная просьба и я надеюсь, ты понимаешь, о чем я говорю?