Месть моя сладка
Шрифт:
— Хорошо, хорошо, — заторопилась Аманда. — Ступайте на службу. Я не имею права предлагать золотые горы за рассказ о ваших страданиях.
— Я вовсе не страдаю! — свирепо сказала я и с такой силой шмякнула трубку, что телефонный аппарат свалился со стола и пребольно ушиб мне ногу.
Только этого мне не хватало перед началом судебного разбирательства! Макияж, который я так долго и старательно наносила, пытаясь создать впечатление женственности и достоинства, разноцветными ручьями струился
Убитая горем, я сидела на нижней ступеньке лестницы, обхватив голову руками и раскачиваясь из стороны в сторону, когда наверху появилась Эмма. Она только пробудилась. Заметив, что я не в себе, подруга сбежала по ступенькам, но, увидев мое зареванное лицо, не сумела сдержать недовольного возгласа.
— Господи, да на кого ты похожа?! — воскликнула она. — На часы ты хоть смотрела? Скажи спасибо, что я сегодня решила прогулять лекции и выспаться. Кофе будешь? Перед выходом ты должна перекусить. Пойду тосты приготовлю.
Пять минут спустя я с чувством благодарности вгрызалась в пережаренный тост. Потом позволила Эмме поколдовать над моим макияжем. Предыдущая версия размазалась и стекла.
Тем не менее, несмотря на недюжинное мастерство моей подруги, мистер Уогстаф при встрече вздохнул и поморщился.
В приемной городского суда, помимо меня и моего адвоката, дожидались своей очереди те самые татуированные молодчики, которых я уже видела в его конторе.
— Вы хорошо помните, что нужно делать? — в двадцатый раз спросил меня мистер Уогстаф.
— Да, — ответила я. — Вхожу. У меня спрашивают мое имя и уточняют, в чем состоит обвинение. Я повторяю, что виновной себя не признаю. И тогда мне говорят, когда я должна предстать перед судом.
— Вы уверены, что не признаете себя виновной? Вы точно ничего от меня не утаили? Гарантируете, что в вашей истории отсутствуют подводные камни и внезапно не возникнет свидетель обвинения, который выбьет почву у нас из-под ног?
— Я невиновна, — плаксивым голосом заявила я.
Мистер Уогстаф протянул мне носовой платок, однако взирал на меня с таким безразличием, словно уже много раз становился свидетелем подобных сцен. Наверное, даже головорез с татуировкой на щеке «Я люблю питбультерьеров» в случае необходимости умело пускал слезу.
— Я невиновна, и жюри присяжных меня оправдает, — настаивала я. — Потому что я правду говорю.
— Хорошо, — сказал мистер Уогстаф. — Но запомните: если мы дадим согласие на суд присяжных, пути к отступлению будут отрезаны. Если же они все-таки вынесут обвинительный приговор, срок вам вчинят ох какой большой.
— Срок меня не беспокоит, — уверенно заявила я. — Дэвид Уитворт возводит на меня напраслину. И у меня самой есть свидетель. Эмма, моя подруга,
— И она готова выступить в суде?
— Ради меня Эмма готова на все.
Тут выкликнули мою фамилию. Чувствуя себя Марией Антуанеттой, горько сожалеющей о легкомысленной реплике насчет пирожных, я поплелась за бейлифом в зал. На сей раз вместо участливых старушек я увидела сурового вида мужчину. Выглядел он так, точно только и делал, что штрафовал недотеп, собаки которых гадили на газоны.
— Вы признаете себя виновной? — сразу же спросил он.
— Я невиновна, — еле слышно пропищала я.
— Что-что? — переспросил он, приложив ладонь к уху. — Виновна, да?
— Нет, — отчеканила я, преисполненная решимости не допустить ошибки.
В соответствии со своим конституционным правом я потребовала, чтобы мое дело рассматривал суд присяжных. Судья долго и, как мне показалось, обескураженно шуршал бумагами, но в конце концов все-таки назвал дату, когда я должна буду предстать перед королевским судом.
Через три месяца. Три долгих месяца. Томительный срок, в течение которого ожидание повиснет надо мной дамокловым мечом. Одно утешало: если мой аппетит за это время не разыграется, то к началу суда я сумею без труда втиснуться в бикини, о котором и мечтать не смела.
— Выше нос! — подбодрил меня мистер Уогстаф, усаживаясь за руль новехонького «БМВ». — Сами видите, я ради вас из кожи вон лезу.
И, оставив меня в одиночестве перед зданием суда, он укатил прочь. Не иначе как уверять какого-нибудь бедолагу, что все будет в порядке. Если, конечно, тюремные харчи придутся тому по вкусу.
Домой я отправилась пешком, нарочито медленным шагом. Мне казалось, что чем позже я приду, тем выше вероятность, что Джереми позвонит, и на душе моей снова полегчает.
Глава 42
Вечером, когда Джереми позвонил и сообщил, что уже завтра, то есть в субботу, вылетает в Лондон, я не поверила своим ушам. Миллион раз я благословляла Господа за то, что он ниспослал мне такого возлюбленного. Джереми сказал, что сгорает от нетерпения — так хочет меня увидеть. Я пообещала встретить его в аэропорту. Нет, сказал он, из аэропорта он покатит в «Аспидистру», которая находится на полпути между моим домом и аэропортом, и мы встретимся там. Тогда мне не придется на проезд тратиться. Представляете, какой он заботливый?