Месть нибелунгов
Шрифт:
— Ну вот, и мы думали, что когда король Гунтер вернется со свадьбы своей сестры с Этцелем, то снова настанет мир и покой. Что ж, не сложилось. Еще год мы тут сами как-то выпутывались, а потом римляне прислали наместника, который стал править осиротевшим двором.
Как хорошо, что им удалось разговорить трактирщика. За этот вечер Сигурд узнал многое, что происходило когда-то при дворе. Люди действительно уважали его отца намного больше, чем самого короля Гунтера. Благодаря победе над драконом Зигфрид стал народным героем и легендой, и в день его смерти в
— Ну, судя по всему, вам и при римлянах неплохо живется, — осторожно заметил Нацрей, чувствуя нарастающее раздражение трактирщика.
— Римскому отродью не завоевать бургундского сердца! — пылко произнес хозяин таверны. — Наследником трона должен был стать принц Гернот, но он сбежал в Исландию. Впрочем, что тут удивительного? Он всегда был мягкотелым трусом, который боялся взять в руки меч.
Это обвинение взбесило Сигурда, и он спьяну даже хотел избить трактирщика, но Нацрей его удержал.
— Если я не ошибаюсь, то после отъезда Гернота на север бургунды не вели войн. Гернот, я думаю, проявил дальновидность, которой не обладали его предки, — сказал араб.
— Да ну! — отмахнулся трактирщик. — Смерть гналась за ним и настигла его не в Бургундии, а в Исландии. Мне жаль только Эльзу. Дочь благородного Хагена заслужила лучшую судьбу, и ее тело должно было бы покоиться в Бургундии.
— Как вы можете называть Хагена благородным? — возмутился Сигурд. — На пути к смерти его сопровождали предательство и подлое убийство. Ведь на совести королевского советника смерть вашего героя Зигфрида!
Трактирщик удивился столь резкой реакции юноши, но не дал сбить себя с толку.
— Хаген, поверьте мне, был человеком чести. Он делал все во имя процветания Бургундии и королевской династии. Человек, который может сказать о себе то же самое, должен собой гордиться!
У Сигурда стучало в висках. Он пытался понять столь чудовищные для него слова. Перед ним сидел честный человек и хвалил гнусного убийцу его отца! Как такое возможно? Неужели воспоминания позолотили историю жизни одноглазого коршуна при бургундском дворе? Или же его жестокий поступок казался не таким уж и подлым, если посмотреть на него с другой стороны? Может, мотивом убийства была не подлость, а политический расчет?
Сигурд заметил, что мужчины за соседними столиками одобрительно кивали, слушая хозяина таверны. Очевидно, его мнение было достаточно распространенным в Бургундии.
Трактирщик встал, чтобы вернуться к своим обязанностям, а Сигурд с изумлением повернулся к своему другу.
— Они превозносят Хагена, зная, что он убил их народного героя Зигфрида! А храброго короля Исландии, который положил конец кровопролитию, презирают, — с горечью прошептал он. — Почему?
Нацрей пожал плечами.
— У каждой страны свои легенды. То, что одни считают подлым предательством, другие будут воспринимать как благородство. Я уверен, что сейчас в Ксантене честные и хорошие люди хвалят Вульфгара за покорение Исландии.
Плюнув на пол, Сигурд
— Эта страна не стоит того, чтобы ее спасали.
— Не суди слишком строго, Зигфрид, — одернул его Нацрей. — Это их воспоминания, и поэтому ваши взгляды на некоторые вещи могут не совпадать.
Когда посетители таверны услышали, что араб называет своего друга именем их народного героя, они с восторгом стали пить за здоровье принца, так что юноше, который вознамерился выразить свое презрение бургундам за восхваление Хагена, стало совсем неловко.
— Я не хочу тут оставаться. Завтра я отправлюсь за золотом.
Нацрей мог лишь подозревать, почему судьба этого мелкого королевства так беспокоила молодого человека, которого он знал под именем Зигфрид. Сигурд же пытался усмирить свою ярость и простить людям их глупость. Пускай произносят имя Хагена, не плюясь и не злословя… Но, с другой стороны, его больно ранило презрение к Герноту, которого он считал своим отцом.
Эолинд рассказал Сигурду, что его кровный отец добился уважения народа Бургундии и любви принцессы. Он освободил жителей Вормса и близлежащих поселений от ига дракона и щедро одарил страну золотом. Исландия и Ксантен были наследным правом Сигурда — точно так же, как и Бургундия, ведь его родная мать была из династии бургундских королей.
Но этим вечером в таверне, когда порывы резкого ветра заносили снегом переулки Вормса, Сигурд поклялся себе, что он откажется от утраченного королевства. Бургундия, о которой мечтал Зигфрид, привела его к смерти, поэтому она не заслуживала его, как не заслуживала и свободы. Сигурд с безразличием относился к судьбе Бургундии, королевства его матери. Его целью был Ксантен, королевство отца.
А главным было освобождение Исландии.
И смерть Вульфгара.
Крысы умирали тихо, без судорог. Они просто ложились на землю, какое-то время дышали, а затем умирали. Но Вульфгар не был крысой и, судя по всему, не собирался умирать так, как это делали они.
Король кричал, выл и метался.
Уже через три часа яд начал оказывать свое воздействие. А еще через три часа Вульфгар понял, что его боль нельзя объяснить обжорством. Ксандрия, покинув трапезную, оставалась неподалеку и прислушивалась к тому, что там происходит. Слуге, который нашел ее, чтобы сообщить о недомогании короля, не пришлось долго объяснять.
Когда принцесса вошла в зал, она увидела достаточно странную картину. Люди, которые только что веселились, теперь, вмиг протрезвев, стояли широким кругом, в центре которого метался от боли король. Ближайшие советники Вульфгара пытались его удержать, но он буйствовал. Король хватался руками за вздувшийся живот, разрывая рубашку и своими грязными ногтями оставляя на коже глубокие царапины.
Никто не произнес ни слова. Все наблюдали за происходящим, словно перед ними околевала лошадь. Ни у кого на лице не было видно озабоченности или сочувствия. Людьми овладело смешанное чувство изумления и пристыженного любопытства.