Месть по-царски
Шрифт:
Ульяна внимательно посмотрела на мужа.
– А правду ли ты молвишь, Дмитрий?
– Пошто сомневаешься, Ульяна?
– Уладить спор государь мог послать кого угодно из свиты своей. А посылает тебя да еще с дружиной. Значит, не все так, как молвишь.
– Я сказал тебе правду. – Дмитрий отвернулся, он ненавидел ложь, не принимал ее, гнал от себя людей лживых, но сейчас эта ложь была во благо, дабы не расстроить жену в ее положении. – А дружину беру для того, чтобы вместе
Ульяна вздохнула.
– Меня обмануть можно, себя не обманешь, Дмитрий. Молвил бы, что государь запретил говорить, пошто едешь в Калугу, и все.
– Иван Васильевич ничего не запрещал. Крымчане с ногайцами все чаще стали беспокоить наши южные земли, сторожа должны быть готовы отстоять крепости, деревни, села. А для того навыки нужны. Я и мои ратники имеем опыт в сражениях с татарами. Опыт тот след передать южным ратникам и всем служивым людям, ополчению.
– Пусть будет так. Надолго уезжаешь?
Савельев погладил бороду.
– Считай, Ульяна, дня четыре туда, столько же обратно, уже боле недели, в Калуге неделя, пара недель на занятия. После Петрова поста должен возвернуться.
– Долго-то как!
– Ничего, лебедушка ты моя. Время пролетит быстро. Да, и не пугайся ныне вечером, к нам ратники придут. Обсудить, как пойдем в Калугу, с чего начнем исполнять повеление государя.
– Ныне-то ничего, родной, а вот далее, как провожу тебя? Без тебя мне радости не будет.
Савельев предложил:
– Ну, хочешь, перевезу тебя в родительский дом? Князь Крылов встречался с отцом твоим, Степан Гордеевич молвил, что весьма доволен нашим союзом. Видит, как счастливы мы. Там, в родительском доме, тебе веселее будет.
Ульяна покачала головой:
– Нет, Дмитрий, жена должна быть при муже и в горе, и в радости, а коли муж уедет по делам, смотреть за хозяйством.
Князь улыбнулся:
– Это правильно, родная. Но коли совсем уж печаль заест, скажи Семену, он доедет до князя Острова, он заберет тебя.
– Я буду ждать тебя в нашем доме, – твердо сказала Ульяна и ахнула: – Ах, ой… – схватилась за живот.
Дмитрий беспокойно спросил:
– Что, Ульяна? Помощь нужна?
Но жена неожиданно улыбнулась:
– Не надо никого. Толкается дитенок наш. Так вдарил ногой, что больно стало. Но то боль приятная, хорошая. Живет ребеночек, растет.
– Ты не пугай меня так.
Но Ульяна опять:
– Ой! Да что ж ты растолкался, милый?
Князь приложил руку к животу жены и почувствовал сильные толчки.
– Да, разошелся.
– А может, разошлась?
– Может, и так.
– Это, Дмитрий, через
– А разве он может что-то чувствовать?
– Все чувствует, Дмитрий. Вот гладишь живот, и дитя спокойно, а нервничаешь, начинает толкаться.
– Да, чудно.
– Что чудно, родной?
Савельев улыбнулся:
– Живут мужик и баба, спят вместе, а потом на свет дитя появляется. И как оно внутри умещается? И живет, а ведь внутри воздуха нету.
– Он через меня живет.
– Вот и говорю, чудно Господь жизнь нашу устроил.
– Погодь, Дмитрий, я не спросила, ты трапезничал?
– Да. Пообедал с князем Крыловым.
– И давно?
– В полдень где-то.
– Значит, скоро пора на молитву и к столу, к вечерней трапезе.
– Да, время летит быстро, вроде недавно проснулись, а уже вечер.
– Так сколько уж сделали-то…
Она попыталась встать, но вновь села, натянулся просторный с виду сарафан, принялась растягивать.
Дмитрий помог жене, повел ее к дому.
На летней кухне у печи вовсю шуровала кочергой и чугунками Авдотья – готовила ужин. Отдохнув и переодевшись, Савельев с Ульяной пошли в церковь. Вернулись на подворье, в горнице отужинали вареной курицей с бульоном, пирогами с рыбой. После чего Савельев попросил жену:
– Я собираю в горнице ратников, Ульяна…
Супруга закрыла ему рот ладошкой.
– Я все поняла, буду в опочивальне. Я начала вышивать рушник, заняться есть чем.
– Вот и добре.
Проводив Ульяну, Савельев вышел во двор. В горницу поднялась Авдотья, прибралась. Семен с Прошкой начали таскать лавки из нижних комнат.
Село за горизонт солнце. И сразу посвежело. Дмитрий набросил на плечи кафтан, посмотрел на небо. Потемневшие облака рваной и причудливой формы быстро шли от Кремля над Москвой-рекой, на восток. Наверху был сильный ветер. Внизу потише. Дождем не пахло, птицы пред тем, как сесть в гнезда, летали высоко.
Из дома вышел Семен Габра, доложил, что горница для приема дружины готова. И вместе со служкой Прошкой встал в «дозор».
Ратники начали подходить, как стемнело, по уговору. Первым пришел сосед Бессонов, за ним остальные. Наконец все собрались. Расселись в горнице.
Князь сердечно поприветствовал своих боевых товарищей и перешел к заданию, полученному от государя.
У каждого ратника были свои дела по хозяйству, но служба превыше всего. Слушали молча, сосредоточенно. И только Горбун недовольно сопел, вертясь. Это заметил Савельев, спросил:
– Что с тобой, Осип?
Богатырь пожал плечами.