Месть рогоносца
Шрифт:
И он заговорил негромко, доверительно:
– Помогите, очень прошу. Мне больше не к кому обратиться с таким деликатным вопросом.
– Так о чём же всё-таки речь? – поторопил я.
Но он некоторое время ходил в рассказе своём вокруг, да около:
– Говорить как-то стыдно. Да что поделаешь?! Последняя попытка семью сохранить. Последняя надежда. У нас всё-таки дети, двое детей. Сейчас они у бабушки в деревне. Она, жена моя, Инна Аркадьевна, может видели её – такая высокая, стройная блондинка. До сих пор ходит в юбках, не по возрасту коротких. Таких как она броских и ярких в доме вроде бы больше и нет, – уточнил он не без гордости, но тут же снова сник.
Я, конечно, не раз видел эту действительно
– Так вот жена моя, – продолжил он. – Совсем от рук отбилась. Всё было раньше хорошо, а этим летом, как детей в деревню отправила, совсем голову потеряла. Чувствую, влюбилась в кого-то. Домой приходит поздно, а несколько раз и вовсе не ночевала.
– И как объясняет? – поинтересовался я.
– Да, никак, – ответил он сокрушённо. – Вздор несёт. То у подруги засиделась, а потом ночью побоялась идти одна. Так я же встретил бы… То с другой подругой на дачу поехала – та, мол, просила помочь там. Причём, про дачные поездки сообщала этак внезапно, по телефону. А если я начинал возражать, то сразу становилось плохо слышать и бросала трубку.
– Может всё действительно именно так, как говорила? – вставил я. – Почему вы считаете, что изменяет. Устала за зиму и весну от возни с детьми, вот и хочет вздохнуть свободно?
– Не-ет, – протянул он. – Поначалу я верил. Но потом, в какой-то момент почувствовал, что лжёт. Да и есть моменты, которые не обманут. Надломились наши отношения. Не ласкова стала, даже груба. Знаете, если жена ночью отворачивается и от каждого прикосновения к ней рычит раздражённо, мол устала, дай поспать, что можно подумать? Как кукла бесчувственная. Раньше такой не была хоть с усталости, хоть нет. А однажды вернулась весёлая, разодетая, и, – он вздохнул тяжело, – такая красивая, что я потянулся обнять… ну вы понимаете… Так она грубо оттолкнула убежала в лоджию, забаррикадировалась там и легла спать на раскладушке.
«Видимо, действительно сильное увлечение переживает», – подумал я, услышав всё это.
– И чем же я могу помочь? – спросил у него. – Вы сами, думаю, не знаете, чем.
– Не знаю, – согласился он, – Действительно, не знаю, но всё же надеюсь, что можно как-то семью склеить, пока окончательно совесть не потеряла. Раз таится и изворачивается, стало быть, не хочет, чтобы я знал. Думаю, припру фактами, так, глядишь, и одумается. Тёщу позову на помощь, тестя. Родители у неё строгих правил. И авторитетны доя неё. А так с чем к ним приду? С подозрениями? Нет. Мне нужно её припереть к стенке, – убеждённо завершил он свой небольшой монолог.
– Ну, что касается тестя с тёщей, то не стоит сор из избы не выносить, – заметил я, – Не по-мужски это. Да и вообще, если жена рассказывает даже родителям, сёстрам, подругам, что и как у неё дома, это не жена. Если муж делает так же, то это не муж. То есть они просто партнёры в постели. А семья одно название. Фёдор Михайлович Достоевский говаривал не раз: «Никто-то, никто-то не должен знать, что между мужем и женой происходит, коль они любят друг друга. И какая бы ни вышла у них ссора, мать родную, и ту не должны себе в судьи звать и один про другого рассказывать. Сами они себе судьи. Любовь – тайна божия и от всех глаз чужих должна быть закрыта, что бы там ни произошло. Святее от этого, лучше».
– К чему вы это говорите? – удивился Хрусталёв.
Я начал издалека:
– Хочу, чтобы вы, Борис Петрович, прежде чем окончательно решить, нужно ли вам заниматься этой ловлей любовников, определили для себя, чего вы хотите. Не слишком убедительно звучит то, что стоит поймать и удастся сохранить семью.
Сделав паузу, подумал, вот, мол, учу, а сам… У самого-то что на личном
– Вот, привёз я своему приятелю журнал один духовный. Благовестником называется… Там есть интересная статья протоирея Ткачёва. Хотите прочту…
И я стал листать журнал.
Хрусталёв посмотрел на меня с удивлением, но возражать не стал. Он готов был слушать любые нравоучения и любые размышления, лишь бы уговорить меня помочь ему в его, как я уже понял, совершенно безнадёжном деле.
– Вот, нашёл. Слушайте…
И я стал читать:
– «Полноценные отношения мужа и жены, взаимная любовь навеки – это и есть цель брака. Муж и жена – не родственники. Это один человек. Нет никого в мире ближе, чем муж и жена. Дети, рождённые от мужа, дальше от женщины, чем муж к ней. Это, на самом деле, элементарнейшие вещи, которые никто не знает и знать не хочет. Есть у тебя дети или нет у тебя детей, ты должен любить жену больше всех на свете. Нет никого ближе мужу, чем жена. И нет никого ближе жене, чем муж. Никого!.. Ни дети, ни мама твоя. Муж и жена – это один человек. И любить партнёра нужно больше, чем мать, и больше, чем детей. Какова же цель брака? Муж и жена в своём добровольном любовном союзе являются некой тайной, указывающей на Христа и церковь. Это максимально близкое общение двух людей, которое превращает двух людей в одного человека. Это один человек».
Хрусталёв внимательно посмотрел на меня, словно не понимая, зачем я всё это читаю. Решив, что у него возникли вопросы, которые всегда возникали у тех, кому я указывал на эти слова, поспешил прояснить:
– Понимаю. Вы скажете, что это, мол, мнение священника? Да, верно: мы можем соглашаться или не соглашаться, но сейчас очень много публикаций на эту тему, в которых говорится, что при слиянии любящих существ, мужа и жены, если там любовь, конечно, выделяется огромная положительная энергия в Космос, она вырывается наружу, в атмосферу, распространяя волны, очищающие окружающую среду от зла и всякой нечисти. Но бывают и другие браки, при которых, скажем, у жены после замужества на первом месте остаются родители – вполне объяснимо и не столь уж легко осуждаемо, затем идут братья и сёстры – тоже порицать сложно, затем дети – тем более оправдано, как и всё с точки зрения общественности, – а уж на четвёртом месте муж. Со временем он отодвигается уже на пятое место, потому что появляются внуки. А ещё и сплетницы подъездные или на работе, которые открывают ей глаза на то, каков муж, ну и становятся чуть ли не роднее и ближе. Они, видите ли, кристально честны, а муж – лгун. И вся эта мразь дворовых пасквилянтов сладострастно «открывает глаза», разрушая семью, с какими-то личными низкими целями.
Хрусталёв отвлёкся от мыслей о своих проблемах и спросил с удивлением:
– Вы, дорогой мой, психолог или частный детектив? Я к вам не как к психологу пришёл, а как к сыщику, который может помочь. А это всё слова. Так как говорит священник, не бывает. Вот скажите, у вас в семье именно так, как он учит?
– Не обо мне речь, – поспешно сказал я и поспешил
вернуться к изначальной теме разговора, подумав, что со своими нравоучениями я обратился не по адресу, поскольку тут нужна конкретика, а не слова.
Он молчал, ожидая моего ответа, но я повторил его слова:
– Так вы хотите припереть к стенке и таким образом решить дело?
– Дорогой мой, – повторил он, видимо, излюбленную фразу, – Я же не прошу у вас совета, как поступить с необходимыми мне фактами. Я прошу вас их добыть. За что заплачу. А уж я знаю, как распорядиться. Наверное, я сам виноват, что спровоцировал вас на обсуждение данного дела. Я прошу помочь добыть нужные мне факту. Поможете? Мне нужно, чтобы вы засняли встречи, записали разговоры.