Месть Розы
Шрифт:
Но Уэлдрейк не дал ей договорить, восторженно декламируя:
Один из даров, что таит Рэдинглэй, —Шкатулка с цветущею розой на ней;Дар второй – цветок той вечной розы,Что не страшится зноя и мороза;И три из шиповника тонких кольца —Из мира изгнать Ледяного Отца.– Именно, – подтвердила принцесса Мишигуйа, чуть приподняв брови, словно недоумевая, как могла столь сокровенная тайна сделаться достоянием менестрелей.
– У него хорошая память на стихи. – Чарион Пфатт,
– Да, – вскинулся Уэлдрейк, уязвленный тем, что он счел за высокомерие. – Особенно на свои собственные. Осуждайте меня, если угодно. Я отдаюсь во власть рифм и размеров… – И он принялся бормотать себе под нос какие-то строки.
Принцесса Мишигуйа улыбнулась с извиняющимся видом.
Роза поспешила заступиться за поэта:
– Без помощи господина Уэлдрейка мы так никогда и не нашли бы друг друга. Его таланты были для нас неоценимы.
– Если все окончится удачно, – сказал Элрик, – я приму тот дар, что вы мне обещали. Ибо, признаюсь, моя собственная судьба во многом зависит от одного из тех предметов, что были у вас…
– Мы не знали, какой из трех ты примешь. Мы даже не знали, что ты – наш родственник, хотя и могли бы догадаться. Как это ни печально, но тех заимствованных даров у нас больше нет…
– Эти дары не утрачены! – сказала взволнованно Роза. – Мы спрятали их от Гейнора…
– Ты смогла защитить нас, – сказала принцесса Тайаратука, – но не наши сокровища. Гейнор украл их из тайника, прежде чем бежать на Корабль, Который Был. Те предметы Силы, моя госпожа, уже находятся во владении Хаоса. Я думала, тебе это известно.
Роза медленно опустилась на скамью. С ее губ сорвался звук, похожий на стон. Она махнула им рукой.
– А потому тем важнее становится для нас ваш ритуал…
И Элрик последовал за женщинами, которые понесли его меч в глубины дворца, где должен был состояться ритуал. Теперь он знал, что его душа и душа его отца обречены.
Глава третья
Ритуалы крови; Ритуалы железа. Три сестры меча. Шесть мечей против Хаоса
Четверо шли под арками, выложенными розовой и красной мозаикой, по аллеям цветущих кустов, которые были освещены солнечными лучами, попадающими сюда со скрытых небес, мимо галерей с картинами и скульптурами.
– Здесь многое напоминает Мелнибонэ, но все же это не Мелнибонэ, – задумчиво сказал Элрик.
Принцесса Тайаратука чуть ли не оскорбленным тоном ответила:
– Надеюсь, что мы далеки от твоего Мелнибонэ. В нас нет ничего от этой воинственной расы. Мы из тех вадагов, которые бежали от мабденов, когда им помог Хаос…
– А мы, мелнибонийцы, решили больше никогда ни от кого не бежать, – тихо сказал Элрик.
Он мог понять своих предков, которые овладели военным искусством, чтобы больше никто не смог рассеять их по свету. Правда, эта логика очень даже просто привела к тому, чего он страшился.
– Я никого не хотела обидеть, – сказала принцесса. – Мы предпочитаем при необходимости пуститься в странствия, а не идти путем тех, кто намеревается нас уничтожить…
– Но сейчас, – сказала принцесса Шануг’а, – мы должны сразиться с Хаосом, чтобы защитить то, что нам принадлежит.
– Я не утверждала, что мы избегаем сражений, – твердо сказала ее сестра. – Я только сказала, что мы не собираемся больше создавать никаких империй. Это вещи разные.
– Я понимаю тебя, моя госпожа, – сказал альбинос. – И я принимаю это различие. Я не испытываю симпатий к склонности моего народа строить империи.
– Есть много других способов обеспечить свою безопасность, – загадочно, даже резковато сказала принцесса Мишигуйа. Они продолжали идти по прелестным помещениям и переходам
Меч по-прежнему несла принцесса Тайаратука, хотя это и давалось ей нелегко. Даже когда Элрик предложил ей помощь, она отказалась, словно ее долг состоял в том, чтобы нести этот меч.
Коридор переходил в еще одну треугольную аркаду, воздвигнутую над прохладным садом роз, открытым темно-синему небу наверху. В центре сада находился фонтан, основание которого было испещрено рисунками, изображающими небывалых существ, что несколько расходилось с общим стилем поселения. Цоколь переходил в трехстороннюю колонну, образовывавшую огромную чашу, на которой были высечены хитроумные изображения драконов и дев, танцующих какой-то загадочный танец. Из фонтана била серебряная струя, и Элрик подумал, что кощунственно приносить в такое мирное место Черный Меч.
– Это Рунный сад, – сказала принцесса Мишигуйа. – Он находится в самом центре нашего мира, в центре этого дворца. Это был первый сад, созданный вадагами, когда они пришли сюда. – Она так глубоко вдохнула древний аромат роз, словно делала это в последний раз.
Принцесса Тайаратука положила рунный меч в ножнах на скамью и, словно в поисках благословения, подставила руки под прохладные струи фонтана. Принцесса Шануг’а отправилась в дальний конец первой из трех галерей и почти сразу же вернулась, неся с собой цилиндр из светлого золота, украшенного рубинами. Она протянула цилиндр принцессе Мишигуйа, которая извлекла из него другой цилиндр из покрытой резными рисунками слоновой кости и отделанный золотом. Она протянула этот второй цилиндр принцессе Тайаратуке, которая в свою очередь вытащила из него жезл серого камня, испещренный темно-синими рунами, изогнутыми и перекрученными, словно живые. Точно такие же руны были и на Буревестнике. До этого Элрик видел подобные символы только однажды – на рунном мече Утешителе, которым владел его кузен и который приходился братом его Буревестнику. Смутно ему припоминались и другие предметы, покрытые рунами, но он был не силен в этой области. Есть ли у них общие свойства?
Теперь принцесса Тайаратука держала в руках каменный жезл, глядя на прыгающие руны так недоуменно, словно никогда прежде не видела их. Губы ее двигались, по мере того как она читала руническую вязь, образующую слова, которым ее научили еще до того, как она освоила обычный алфавит. Эта Руна Силы была ее наследием…
– Только трем девам, рожденным одновременно одной матерью от одного отца, позволено знать ритуал Руны, – прошептала Шануг’а. – Но ритуал не может быть завершен, пока мы не увидим рун Черного Меча и не прочтем их вслух в Рунном саду. Все это должно произойти в одно время. И тогда, если мы правильно произнесем Руну и если ее магия не ослабела за века, прошедшие с момента ее создания, то, возможно, мы вернем то, с чем пришли на эту землю наши предки.
Принцесса Мишигуйа подошла к скамье, на которой почти что мирно покоился адский меч, взяла его и поднесла к фонтану, где ее ждала Шануг’а. Вода струилась вокруг нее, пропитывая ее шелковое платье. Шануг’а приняла от нее меч своими маленькими руками и постепенно стала вытаскивать лезвие из ножен. На черном металле засверкали злобные алые руны, и меч запел песню, какой Элрик не слышал никогда прежде. Оказавшись в чьих-нибудь чужих руках, включая и руки Гейнора, извлеченный из ножен адский меч начинал сопротивляться, оборачивался против того, кто пытался им завладеть, и почти наверняка убивал его. Чтобы усмирить Черный Меч хотя бы ненадолго, требовалось сильное колдовство. Но он пел такую странную и прекрасную песню, высокую и печальную, исполненную мечтаний и несбывшихся надежд, что Элрику стало страшно. Он никогда не подозревал таких качеств в своем мече.