Месть розы

Галланд Николь

То, что ей предстояло, будет потруднее любой интриги.

Оказавшись у сторожевой башни, она кивнула стражнику и указала на дверь в камеру, сопровождая этот жест подчеркнуто официальным заявлением:

— По королевскому делу.

В темноте Маркус узнал голос и застонал.

— Как там праздник?

Часовой был страшно недоволен, что все веселье для него проходит стороной, и Жуглет сразу же это поняла. Ее осенило: все может оказаться вовсе не так сложно.

— Идет вовсю. Может, хочешь пойти

ненадолго, посмотреть или даже потанцевать? Я за тебя подежурю, только оставь мне кинжал, на случай если придется защищаться.

Стражник попался на удочку.

— Вообще-то не положено, — неуверенно возразил он.

— Да ты только посмотри, кто делает тебе это предложение? Это ведь я приложил руку к тому, чтобы он туда попал. Так что можешь быть уверен: между нами любви нет. Я здесь исключительно по поручению короля.

С кинжалом в руке, избавившись от посторонних глаз, Жуглет сунула факел в камеру, где Маркус сидел в цепях на груде заплесневелой соломы с таким видом, будто оплакивал кого-то.

— Скажи, зачем ты это сделал? — начала Жуглет.

Маркус лишь закусил губу.

— Знаю, ты хотел помешать взойти звезде Виллема. Объясни, почему ты так боялся его возвышения.

Маркус вызывающе молчал, но Жуглет чувствовала, что он колеблется. Потом сенешаль заговорил:

— Потому что я эгоистичное, завистливое, честолюбивое ничтожество, которое вздумало жениться на богатой девушке ради положения и денег. Это чистая правда.

Жуглет задумалась.

— Мне нравится, когда мужчина хранит секрет женщины, — наконец заявила она.

Маркус, встревоженный, посмотрел на нее.

— Но к сожалению, Маркус, некоторые вещи не поможет скрыть ни твоя осторожность, ни даже твоя смерть.

— Знаю, — в отчаянии простонал он.

— Знаешь о ребенке?

Маркус, хватая ртом воздух, поднялся на ноги, взялся руками за голову и опять сел.

— Очевидно, нет, — заключила Жуглет.

Маркус часто задышал, из-за гнилого воздуха темницы его сразу же начало тошнить.

— О боже! Что я с ней сделал?

Он снова вскочил и принялся биться головой о каменную стену с такой силой, что едва не потерял сознание и рухнул на колени.

Но тут же опять поднялся, собираясь начать все заново.

— Хватит! — резко остановила его Жуглет.

Маркус принялся рвать на себе волосы, а потом повалился на пол, рыдая так горько, как на глазах Жуглет никогда еще не рыдал ни один мужчина. Даже Виллем изливал свое горе через ярость. Маркус же, по-видимому, не находил для себя никаких оправданий.

Когда он взглянул на нее, в его покрасневших глазах сверкала такая злоба, что Жуглет отшатнулась. Свет факела гротескно искажал сильные, четко очерченные черты лица.

— Если из-за всего этого она пострадает, я буду преследовать тебя из могилы, пока ты не пожалеешь,

что привел этого Виллема из Доля ко двору. Она невинна, Жуглет, она поступала по велению сердца, а не из каких-то там амбиций…

— Замолчи и выходи, — отрывисто бросила Жуглет. Она взяла ключ со стола привратника и теперь одной рукой отперла дверь, а другой предостерегающе выставила кинжал. Маркус, ничего не понимая, смотрел на нее. Она коротко взглянула на цепи, сковывающие его запястья, и после мгновенного замешательства он протянул ей руки. Она отперла цепь.

— Помни, ты мой пленник.

Маркус наполовину вышел, наполовину выполз из камеры и, задыхаясь, замер у порога. Обхватив его за голые плечи, она прижала нож ему к горлу.

— Я сейчас делаю очень, очень большую глупость, и если ты выведешь меня из себя, могу и передумать, — прошипела она ему в ухо.

Наконец они оказались за воротами сторожевой башни. Было темно, рядом ждала кобыла, и Жуглет развязала шнурки своего шикарного плаща.

— Вот, — сказала она. — Надень и подними капюшон.

— Что ты…

— Молчи. Возьми кинжал. Залезай на лошадь. Большая часть твоих денег здесь, в переметных сумах. Имоджин ждет тебя у южных ворот, и, если ты себя не выдашь, вас пропустят, не задавая вопросов.

Маркус не знал, что и сказать.

— Поспеши, — приказала она. — Мне нужно вернуться на свадебный пир.

— Жуглет…

— Убирайся.

— Куда нам ехать?

— Не знаю, — ответила Жуглет. — Я бы на твоем месте отправилась во Францию или даже во Фландрию. Самое главное — прочь из империи. А теперь — пора.

Она развернулась и помчалась обратно в сторону сторожевой башни.

Часовой в конце концов вернулся — в легком подпитии. В камере он, как и рассчитывал, обнаружил пленника, скрючившегося на заплесневелой соломе. Однако, приглядевшись, осознал, что видит совсем не того, кого следовало.

— Господи! — воскликнул встревоженный стражник. — Что происходит?

— Прошу прощения, что выдал себя за другого, — ответила Жуглет. — Но если ты не сделаешь все в точности, как я скажу, у нас обоих будут большие неприятности.

Пройдя сквозь уже слегка поредевшую толпу, Жуглет пересекла площадь и вернулась во дворец архиепископа. Пройдя двадцать шагов от входа в зал до помоста, она остановилась рядом с Виллемом и низко поклонилась новой императрице.

— Ваше величество позволит мне поговорить с вашим почтенным братом? — спросила Жуглет.

Линор пришла в восторг от мысли, что теперь она может распоряжаться свободой передвижения брата.

— Боюсь, придется его изолировать, — отвечала она, блестя глазами. — Пока мы его не женим. Для его же собственной безопасности.