Месть розы
Шрифт:
Виллем с трудом сохранял серьезное выражение лица, а Линор даже не пыталась делать этого. Эрик с угрожающим видом шагнул в сторону менестреля и воскликнул:
— Не смей разговаривать со мной таким тоном!
— Простите, сударь, — извиняющимся тоном проговорил Жуглет, — за то, что я приписал вам мужественность. Без сомнения, я ошибся.
— Кто ты такой, венгр? — все в том же агрессивном тоне выкрикнул юноша.
— Я поэт и певец, — любезно ответил Жуглет. — Моя единственная цель — услаждать слух и доставлять удовольствие. Если, вопреки самым искренним намерениям,
Эрик схватил Жуглета за тунику у самого горла и вздернул его, прислонив к гнедому, которого пытался успокоить грум.
— Я не просто ударю тебя, я выбью тебе все зубы! — закричал юноша.
— Ничего такого по отношению к гостю нашего дома ты не сделаешь, — отрывисто бросил Виллем.
Молодой человек, в течение долгих лет обучения у Виллема привыкший мгновенно исполнять его приказания, отступил.
— В любом случае, Эрик, он ниже тебя. Побереги свой гнев для тех, кто хотя бы одного роста с тобой.
Жуглет коротко поклонился рыцарю.
— Чрезвычайно признателен за уничижительный отзыв о моем телосложении.
Он снова повернулся к Эрику.
— Прошу извинить меня.
Он кивнул груму, тот подвел к нему гнедого, и Жуглет грациозно вскочил в седло.
— Так мы будем сегодня охотиться или нет?
Раздраженный Эрик вырвал у грума поводья и с силой хлестнул ими коня.
— Эрик! — гневно воскликнул Виллем, но было уже поздно.
Этому трюку они научили коня вместе: гнедой фыркнул и резко встал на дыбы, на несколько футов оторвав от земли передние ноги. Чисто рефлекторное движение, совершенное практически без усилий, привело к тому, что Жуглет, не ожидая ничего подобного, свалился на землю и сильно ударился. Линор обеспокоенно вскрикнула.
— Ха!
Эрик сделал большой горделивый шаг и со злобной улыбкой навис над своей жертвой.
Менестрель, все еще распростертый на земле, медленно вытянул перед собой руки и внезапно резко схватил Эрика за ноги. Юный аристократ потерял равновесие и… Пока он падал, Жуглет вскочил и выхватил из-за его пояса нож. К тому моменту, когда Эрик рухнул на землю, менестрель стоял над ним, приставив лезвие к его горлу. Виллем не вмешивался, поскольку Эрику следовало преподать урок.
— Что госпожа хочет, чтобы я сделал с обидчиком? — спросил Жуглет у Линор.
— Нужно подумать, — с озорной улыбкой ответила она.
— Если ты причинишь мне вред, то будешь отвечать перед моим сюзереном Альфонсом, графом Бургундским, — злобно выпалил Эрик.
— Ммм… — Это заявление явно не произвело на Жуглета должного впечатления. — А если вред будет причинен мне, уж поверьте, вам придется отвечать перед кем-то гораздо более грозным. Поэтому осмелюсь сказать, что я оказал вам любезность.
Он выпустил из руки нож острием вниз, и тот воткнулся в землю на расстоянии меньше чем пяди от головы Эрика. Менестрель выпрямился и снова взял поводья гнедого.
— Жуглет выиграл этот раунд, — стремясь разрядить напряжение, игриво провозгласила Линор, сняла с головы венок из роз и протянула Жуглету.
Тот,
— Спасибо, что дали ему возможность проявить свою ловкость, Эрик.
Тот вздохнул.
— Но вы принимаете мой дар, кузина? — сердито, явно не испытывая больше удовольствия от своего подарка, спросил он.
— Конечно. Сегодня же за ужином угощу Жуглета.
С этими словами она окликнула управляющего и велела ему забрать бочку с медом.
— Линор… — проворчал Виллем.
— Да, дорогой брат?
Он, привыкший выступать в роли ее отца, недовольно нахмурился.
— Чтобы выразить свое внимание, Эрик сделал тебе прекрасный подарок. Пожалуйста, прояви к нему любезность, которая — и, хотелось бы думать, не без оснований — так восхищает в тебе всех.
Линор наградила брата полным досады взглядом, но тот не уступал. Помедлив, девушка изящно соскользнула с коня и протянула поводья груму.
— Кузен, прости мне мою грубость, — покорно сказала она. — Твой чрезвычайно великодушный дар доставит удовольствие в любое время года. Пожалуйста, пойдем в дом, и мой повар предложит тебе что-нибудь освежающее. Общение с тобой гораздо приятнее, чем соколиная охота.
Ее брат еле заметно кивнул, с сожалением, но одобрительно. Линор повела Эрика вверх по ступеням и дальше, в прохладный полумрак дома. Мать, безмолвная, как всегда, последовала за ними.
Виллем и Жуглет проводили их взглядами. Виллем передал сокола груму, сам не зная, что испытывает по поводу отмены прогулки: сожаление или облегчение.
— Вот это, — он махнул в направлении удаляющегося Эрика, — и объясняет, почему меня страшит мысль отдать сестру человеку только по причине случайно свалившегося на него богатства.
— А мне кажется, тебя просто пугает перспектива лишиться ее общества, — ответил Жуглет.
— Ну, и это тоже.
Виллем пожал плечами и искоса посмотрел на друга, который крутил в руке привядший от жары венок Линор.
— Я не слепой, Жуглет. Я знаю, почему ты так долго задержался у нас на этот раз.
Жуглет одарил его странной, меланхолической улыбкой.
— Друг мой, ты не знаешь и половины.
19 июня
Две недели спустя в серебристом альпийском тумане, заглушающем даже пение птиц, Маркус энергично руководил сворачиванием летнего лагеря. Внезапно во влажном воздухе разнесся негромкий звук трубы и в воротах, которые, собственно, и воротами-то не были, появился всадник.
2
Эклога — стихотворение на тему пастушеской жизни, близкое к идиллии и пасторали.