Месть розы
Шрифт:
— Это плохая идея.
— Павел нас тут не увидит.
Он провел теплыми губами по шее Жуглет, и ее тело автоматически откликнулось на это прикосновение, прижавшись к нему.
— Знаю, он везде ищет моральные отклонения, но здесь никаких отклонений нет.
— Его рука скользнула между ее бедер.
— Я имела в виду не Павла. — Жуглет снова оттолкнула его. — Оставь свои амурные настроения, сейчас не до того.
— Можно подумать, ты и в самом деле так считаешь. — Виллем начал развязывать ее пояс. — А мне кажется, ты говоришь это по привычке. Ну, как Павел раздает свои благословения.
Он был прав.
Жуглет снова оттолкнула его.
— Ты должен сегодня же вернуться в замок. Это приказ!
Виллем прикоснулся к растрепанной голове, обращая ее внимание на свой всклокоченный вид.
— Показаться в таком состоянии даже хуже, чем не показываться вообще. Но мне нужно чем-то заняться, а в местных холмах, по-моему, немало разбойников. Либо устрой мне назначение куда-нибудь подальше, либо дай возможность заняться… кое-чем еще.
Он снова переключился на ее пояс.
Жуглет прекрасно понимала, что, вознаградив Виллема за отсутствие при дворе удовлетворением его мужских желаний, ни за что не добьется его возвращения в замок. Если разум и собственные интересы не в состоянии выманить его туда, придется прибегнуть к другой уловке, пусть и бесчестной. Она сняла его руки со своего пояса, поднялась с колен Виллема и покинула комнату без единого слова, игнорируя его удивление и мольбы. Несколько часов спустя, уже из замка, она послала с мальчиком-пажом, которому доверяла и хорошо платила, сообщение, в котором клялась, что в следующий раз они займутся любовью либо в подвале Кенигсбурга, либо нигде.
Виллем появился в замке почти сразу же, несмотря на разразившуюся бурю.
Когда в середине дня доложили о его приходе, в большом зале, где придворные проводили свободное время, возникла неловкая пауза. Конрад был у себя, отдав распоряжение не беспокоить его. Маркус попросил Бойдона заняться гостем и удалился.
К тому моменту, когда Виллема ввели в зал, все, разбившись на группы, углубились в свои занятия: кто-то играл в кости, кто-то обсуждал вышивку, кто-то брал уроки музыки. Множество зрителей столпились вокруг играющих в нарды. Пока Виллем, мокрый, молчаливый, робеющий, пересекал зал, направляясь к камину, все по очереди приветствовали его, одни с легкостью, другие стесненно, и приглашали присоединиться к ним, но никто почему-то не огорчался, когда он отклонял их предложение.
Бойдон усадил его около огня, взял промокшую накидку и предложил вина, от чего Виллем не стал отказываться. Никто впрямую не пялился на него, но он чувствовал, что всем этого хочется. В зале, меньше всего предназначенном для уединения, он сидел в полном одиночестве, как бы отгороженный невидимой стеной. И не сомневался, что остальные молча посмеиваются над ним.
Он заерзал, готовый встать, уйти отсюда, а потом и из ворот замка и прямиком отправиться в Доль, но тут его остановил чей-то шепот.
— Твои друзья, вон те, что играют в кости, действительно не прочь, чтобы ты присоединился к ним.
Это была Жуглет, внезапно возникшая рядом. Она кивнула на группу из пяти молодых людей, которые сражались под началом Виллема во время турнира
— Игра — неподходящее занятие для рыцаря, — сухо ответил он.
— Как и хандра, — прошипела она, растянув губы в притворной улыбке.
Ей, как и ему, было ясно, что внимание всех в зале сосредоточено на Виллеме, пусть они и делают вид, что углублены в свои занятия.
— Я не хандрил. Ездил по предгорьям в поисках разбойников, — упрямо гнул свое Виллем.
— Только, ради себя самого, даже не заикайся об этом Конраду. При дворе это расценят как опалу. Ты не знаешь здешних правил, Виллем, а я знаю. Делай то, что я говорю.
Выгнув дугой бровь, он прошептал:
— Тебе так нравится вести беседу на публике?
Жуглет начала отвечать, но внезапно смолкла. Он кивнул с бледной улыбкой.
— Да, это хорошая идея. Спускайся туда сначала ты, а я присоединюсь к тебе, как только мой плащ высохнет.
Она удивленно уставилась на него.
— Похоже, меня только что обошли в искусстве маневрирования?
В подвале было совсем темно. Виллем пообещал, что они непременно поговорят — потом. Расположившись рядом с огромным винным бочонком, они занялись любовью. В Жуглет, не считая самого ее пола, не было ничего привычно женского, тем более романтического или поэтического. Ее тело не ощущалось мягким, словно подушка, как это было со вдовой Сунья, зато в ее движениях присутствовал определенный атлетизм, и это чрезвычайно возбуждало Виллема. Когда они занимались любовью, Жуглет позволяла ему брать инициативу на себя, в отличие от других аспектов их дружбы, однако у нее то и дело возникали в высшей степени сумасбродные эротические идеи, которыми она откровенно делилась с ним. Все в целом не совпадало с представлением Виллема о том, как должны вести себя любовники, но (в отличие от истории с разбитой вдребезги репутацией сестры) это его радовало. Фактически, и он осознавал это, ему угрожала опасность слишком сильно втянуться в наслаждение, доставляемое их близостью.
Потом он расстелил среди корзин и бурдюков свой плащ, и они лежали, отдыхая, вслушиваясь в приглушенную симфонию бушевавшей снаружи непогоды. Ему нравилось ощущение, вызванное их соединенными телами: ее щека удобно устроилась во впадине его плеча, своими большими руками он обнимал ее гибкое тело, ее ладонь, такая легкая, покоилась у него на груди, а их ноги переплелись и казались вырезанными из одного куска мягкого дерева.
— Что ж, — заговорила Жуглет, когда приятное послевкусие их близости начало таять. Она высвободилась из его объятий и села, возвышаясь над ним. С ощущением сонной сытости он протянул руку и погладил ее волосы. — Теперь, когда ты удовлетворен, возвращайся наверх, излучая умиротворение. Напомни придворным, какого достойного рыцаря они приобрели в твоем лице.
Виллем тяжело вздохнул, мягко отодвинул ее, сел и начал одеваться.
— Не могу я выносить их… сочувствия.
Он натянул тунику.
— Тогда покажи им, что ты в нем не нуждаешься.
— Как? Рассказывать всем, что меня не волнует, как я своей тиранией сделал из собственной сестры шлюху?
Он зашарил в темноте, отыскивая штаны.
— Неужели ты и впрямь веришь, что Линор так поступила?
Жуглет тоже потянулась к своей тунике: она всегда одевалась гораздо быстрее Виллема.