Месть Самурая
Шрифт:
Все знают, что такое похмелье и каким тяжелым оно бывает, но у всех оно проходит по-разному. Одни страдают от головных болей, другие мучаются животом, третьи испытывают необъяснимую тревогу или даже панический страх. Бывают такие, кому мерещатся всякие гадости, а иных тянет поскорее опохмелиться, чтобы вырваться из суровой действительности в мир праздничной эйфории.
Валерий Русанов в этом плане был счастливым человеком. Перебрав, он мог испытывать небольшое давление в висках или сухость в горле, но не более того. Его не мутило, не лихорадило, ничего подобного. Пробудившись,
Валерия и Вика уже сидели за столом, он пожелал им доброго утра и приятного аппетита, после чего принялся чистить верхушку яйца всмятку.
– Каша где? – спросил он, не глядя на Валерию.
Он придал голосу некоторую грубость, давая понять, что ни в чем не раскаивается и не собирается каяться. Семейные отношения ничем не отличаются от деловых. Тот, кто показывает слабину, вынужден уступать. Свою волю навязывает сильный. Действуй решительно и добивайся своего любой ценой. Никого не жалей, потому что тебя никто не пожалеет.
– Каша в кастрюле, – ответила Валерия после довольно длительной паузы, которая понадобилась ей для выражения недовольства.
– Можешь накладывать, пусть остывает.
Он придвинул к ней тарелку. Она вскинула голову.
– Сам наложишь. Я тебе не прислуга.
Виктория внимательно посмотрела на мать и перестала жевать.
– Иными словами, – произнес Валерий размеренно, – ты отказываешься от исполнения своих супружеских обязанностей?
– Отказываюсь, – подтвердила Валерия. – Тебе объяснить почему?
Оба посмотрели на притихшую дочь.
– Не надо, – сказал он. – Лучше я тебе кое-что объясню. Вам обоим. Чтобы не осталось недопонимания. Внесу ясность.
– Вноси, – кивнула она.
Валерий обратился не к ней, а к дочери.
– Вика, – начал он, – мама на меня сердится, как видишь. А вот я на нее – нет. Однако это не означает, что твой папа будет сносить обиды молча. – Он перевел взгляд на Валерию. – У меня достаточно денег, чтобы нанять адвоката, лучшего. И достаточно воли, чтобы расстаться с той, которая меня не любит, не ценит и не уважает. Как думаешь, кому из нас будет доверено воспитание дочери, если дело дойдет до суда? Кто заберет дом, машины, имущество, сбережения? Ты чем-то недовольна, Валя? Что ж, флаг тебе в руки. Начинай войну. Только не думаю, что ты ее выиграешь. Ты и сама это знаешь. Останешься у разбитого корыта. Без дочери и без гроша за душой.
– Папа! – не выдержала Виктория. – Мама! Вы что, разводиться надумали?
Губы Валерия сложились в тонкую улыбку.
– Нет, доченька. Мама еще немного подуется и перестанет. Правда, Валюша?
– Я тебе не Валюша, сколько раз говорить! – вскипела Валерия.
Это был единственный способ дать выход гневу, сжигавшему ее изнутри. Она не собиралась терять дочь и оставаться с голым задом и без крыши над головой. Однако и мириться с изменами мужа она не собиралась тоже. Ей требовалось время, чтобы выбрать правильную линию поведения. В настоящий момент этой линии не было. Валерии нужна была пауза, и она ее взяла, сердито набросав кашу в тарелку мужа.
– Спасибо, – поблагодарил он со смиренным
– Вы помирились? – обрадовалась Вика.
– Мы и не ссорились. – Валерий погладил ее по голове. – Обычное недоразумение. Теперь все позади. Доедай скорее и собирайся. Сегодня я отвезу тебя в школу.
– Ты? Ура!
Валерия почувствовала себя преданной, униженной и раздавленной. Отметив это про себя, Валерий с удовольствием съел кашу и покинул кухню победителем.
По дороге он болтал с Викторией о всякой всячине и обстоятельно отвечал на все ее вопросы. Этим утром ему было особенно приятно играть роль мудрого, доброго и всезнающего отца. Вика была оживлена и посвятила его в некоторые свои девичьи секреты.
Высадив ее напротив школы, он все еще улыбался, когда на переднее сиденье самовольно уселся незнакомый молодой человек, да еще к тому же открыл заднюю дверь для своего товарища.
– В чем дело? – возмутился Валерий по инерции.
Это был лишний и абсолютно бессмысленный вопрос. Он понял, в чем дело, как только получил локтем под ребра, когда попытался вытолкать устроившегося рядом незнакомца. На смену негодованию пришел липкий, обессиливающий страх. Дело было в карточном долге, достигшем уже четверти миллиона долларов. Сумма выросла почти наполовину несколько дней назад, когда Валерий Русанов попытался отыграться. Тогда не получилось, но он успокаивал себя тем, что казино подпольное, а значит, владельцу невыгодно светиться, привлекая к себе внимание.
– Карену нужны его деньги, – пояснил молодой человек, расположившийся рядом.
– Он говорил, что кредит неограничен, – возразил Валерий.
– Теперь ограничен, – сказал сидящий сзади. – Лафа кончилась. Платить пора.
– У меня нет таких денег!
– Кого гнетет чужое горе? Карен дает тебе три дня. Если за это время не заплатишь, мы заберем твою жену и дочь. Дальше продолжать?
Валерий выглянул в окно, ища фигурку Виктории, но она уже смешалась с другими школьниками у входа.
– Я сегодня заеду и переговорю с Кареном, – пообещал он.
Сидящий сзади отвесил ему подзатыльник.
– Кто ты такой, чтобы возражать, а? Карен не хочет с тобой говорить, он хочет бабки получить.
Парень на переднем сиденье протянул Валерию мобильник и предложил:
– Послушай, что тебе женушка твоя скажет. Может, тогда посговорчивее станешь.
Похолодевший с головы до ног, Валерий услышал в телефоне голос, принадлежавший Валерии.
– У нас гости. Я их не знаю, и они мне не нравятся. Сделай так, чтобы они убрались.
Она пыталась бодриться, но это у нее плохо получалось.
– Успокойся, – сказал ей он. – Я все улажу.
Его голос тоже дрожал, но уже не только от испуга. Страх сменился яростью и желанием отомстить тем, кто довел его до такого состояния.
– Пусть мою жену отпустят, – потребовал он, отведя мобильник от уха. – Она здесь ни при чем.
– Радуйся, что девчонку не взяли, – сказали ему.
Валерия услышала эту реплику.
– Если что-нибудь случится… – закричала она. – Если что-нибудь случится с нашей дочерью…