Месть троянского коня
Шрифт:
И в это время с воды донесся пронзительный крик:
— Помогите! Помогите!
— Это же Елена! — воскликнул Ахилл. — Елена, и… О, боги! Терсит!
Спартанка стояла по грудь в воде, поддерживая на поверхности голову и плечи бесчувственного воина.
— Помогите! — кричала она — Мне его не вытащить!
Опомнившись, Ахилл кинулся к ней, взвалил на плечо Терсита и вместе с ним и с Еленой выбрался на берег.
— Я видела с корабля, как он стал преследовать разбойников и как один из них ударил его по голове мечом! — захлебываясь не водой, а слезами, говорила женщина. — Он упал и скрылся под водой… Он умер,
— Вроде бы нет… — Ахилл положил неподвижное тело на землю и осмотрел спартанца. — Удар пришелся плашмя. Рана на руке и еще одна на груди, но скользящая, просто глубокий надрез… Он захлебнулся, но не совсем. Сейчас я его…
С этими словами он ухватил воина за ноги и, подняв вниз головой, сильно встряхнул несколько раз. Изо рта спартанца ручьем потекла вода, он застонал, задергался и, когда его снова положили на спину, открыл глаза.
— Я умер? — спросил он. — И сейчас уже отправлюсь в царство теней?
— Это, как тебе больше нравится, — спокойно ответил Ахилл, отворачиваясь, чтобы вернуться к братьям и к другим воинам. — Но я бы на твоем месте СЕЙЧАС предпочел остаться здесь.
И он через плечо еще раз бросил взгляд на Елену — насквозь мокрую, растрепанную, со счастливой улыбкой и с покрасневшими от слез глазами, упавшую на колени возле простертого на земле Терсита.
Глава 6
Эней приказал своим воинам вытаскивать корабль из воды, а сам подошел к Гектору, немного смущенный этой встречей, не зная, протянуть ли руку внезапно воскресшему из мертвых троюродному брату, или раскрыть ему объятия. Однако Гектор, посмотрев на него странным, лишь скользнувшим по лицу героя взглядом, произнес:
— Не сейчас, Эней. С тобой не сейчас. Сначала с этими.
И он широким шагом, будто уже не чувствуя слабости, направился к группе разбойников, все так же стоявших вплотную друг к другу с выставленными вперед щитами. Когда троянский царь приблизился, все они сразу побросали щиты и, будто по приказу, попадали на колени, подчиняясь слепому, животному страху смерти. Гектор был сейчас, действительно, страшен. В измятом, окровавленном нагруднике, без шлема, со взвившимися от ветра волосами, окружавшими его голову, как грозовое облако — он казался не человеком, но мрачным подземным духом, вышедшим на землю, чтобы покарать преступников. Широкая полоса крови, стекающей по лбу, правой щеке, подбородку и густо капающей на шею, еще усиливала это ощущение.
Он остановился, не доходя десятка шагов до склонившихся перед ним пленников.
— Что мне делать с вами?
Его голос звучал хрипло и глухо, но в нем были прежняя сила и мощь.
— Пощади нас, великий Гектор! — закричал молодой разбойник, решившись подняться и сделать два шага навстречу троянскому царю. — Пощади нас! Мы не знали, что троянцы еще живут здесь, не знали, что у Трои есть царь…
— И что нельзя красть чужое золото? И убивать ради этого уцелевших троянцев? — Гектор стиснул кулаки, подавляя желание размахнуться и ударить. — Вы, как шакалы, притрусили на легкую добычу! И вы просите пощады?!
— Пощади, великий царь, пощади! — раздались голоса среди пленников. — Никто из нас никогда больше не покажется на этих берегах, не приблизится к твоим владениям!
— Сжалься, великий Гектор! — снова взмолился молодой разбойник. —
— Я? — Гектор зло рассмеялся. — Это после того, как убили моего отца и братьев? Увезли в плен моих жену и сына, мою сестру, а другая сестра убила себя, чтобы не стать рабыней?! Здесь, возле пепелища моего прекрасного города, я должен быть милостивым? А не много ли вы хотите, ночные воры?
— Пощады! — продолжал умолять юноша. — Мы же повиновались Пейритою, а он был ненасытен и никому не простил бы сомнений… Царь Гектор! Нас осталось чуть больше тридцати человек… Пейритой и Фаракит мертвы. Это же они бросили тебе вызов… Пощади нас!
Опустив голову, Гектор какое–то время молчал.
— Да будет так! — наконец, произнес он, не поднимая глаз. — Я не пощадил бы вас, если бы сам не знал, что значит быть побежденным… Вон отсюда! Спускайте на воду свой дырявый корабль и чините его на ходу, либо приставайте к берегу за пределами бухты. Чтоб я не видел вас здесь! Тела ваших убитых мы предадим огню, хотя они и не заслужили этого. Ну! Делайте, как я велел!
Среди пленных послышались радостные вопли, и царь, вскинув на них яростный взгляд, прорычал:
— Ни слова больше! Вон!
Отвернувшись, он снова направился к своим воинам.
— Нестор умер, — тихо сказал Ахилл, подойдя к брату и не пытаясь спрятать от него лице, мокрое от слез. — Он еще успел что–то мне сказать, а что, я не понял: у него только губы двигались… Крита едва ли выживет… Пентесилея сказала, что девочку ранили дважды, она уже плохо держалась в седле, но все равно дралась. И, в самом конце боя, ее проткнули копьем! Рана в живот, хуже, чем была у Деифоба — кишки порваны наконечником, а я не умею их ушивать. И Пентесилея не умеет.
— Идем, — Гектор ласково взял брата за руку. — Мне нужно поговорить с Энеем, но я боюсь, что убью его. Сможешь меня остановить?
— Нет, — покачал головой Ахилл.
— Ты не сможешь?! Почему? — голос Гектора дрогнул.
— Потому что ты — мой царь, и я тебе повинуюсь, — спокойно ответил герой. — И если ты станешь кого–то убивать, значит, на то твоя воля!
— Да я сейчас сомневаюсь и в своей воле, и во всем на свете! — крикнул Приамид–старший. — Я не знаю, как быть с человеком, который двенадцать лет бок о бок со мной защищал Трою!..
— Это ты про меня, что ли? — Эней в это время сам подошел к ним и стоял в двух шагах. — Да что я такого сделал, что ты смотришь на меня зверем, Гектор?
Лучше бы он этого не спрашивал… Его туповато–безмятежный взгляд и искренне недоумевающий голос доконали молодого царя.
— Что ты сделал?! — Гектор обернулся с таким лицом, что отшатнулся не только Эней, но и Ахилл. — Ты спрашиваешь, Пифоново отродье [22] , что ты сделал?! Или ты совсем потерял разум, или притворяешься слишком гнусно! Ты что, не знал, какое золото увезли ваши с отцом корабли?! Или ты не знаешь, из–за чего ахейцы разрушили Трою?!
22
Пифон — чудовищный змей, который, по приказу ревнивой Геры, преследовал богиню Лето и рожденных ею от Зевса близнецов — маленьких Аполлона и Артемиду. Иносказательно — злобное чудовище.