Месть убитого банкира
Шрифт:
– Я подумаю,- сказал Борисенко.- Поезжайте, а я за вами. Буду ждать с документами у офиса.
– Пожалуйста, возьмите меня с собой!- бросилась к нему Валентина.- Я не хочу ехать с ними, я боюсь их! Простите меня, прошу вас, простите!
Борисенко обнял женщину за плечи.
– Разве поймешь теперь, кто кого должен прощать? Поехали с нами, Валентина. Мы не банкиры, чего нас бояться?
Джип "Чероки" ехал по Рублевскому шоссе, когда Квочкин сказал:
– Я думаю, говорить тут не о чем, Константин Сигизмундо-вич. А вы как считаете?
–
– Я не буду препятствовать вашему отъезду в Венгрию, и не буду искать вас там, если вы станете держать язык за зубами.
– Что я дурак, что ли?
– Значит, договорились.
46
Радужные пузырьки искрились в белых хлопьях пены. Белая пена, горячая вода, Настя в другом конце ванны - мокрые волосы облепили ее красивое лицо, глаза блаженно зажмурены. Может быть, это снится ему? Чекмарев незаметно ущипнул себя за бедро и с радостным блеском в глазах уставился на Настю. Она здесь, его любимая женщина, она с ним, его страсть, его мечта - ря-дом, совсем близко! Вот они, стройные, загорелые ноги, можно погладить их от пяток до колен, и выше, выше... А потом обнять ее, прижаться губами к упругой груди. И почувствовать, как длинные пальцы Насти ласкают его тело... Но она попросила его не торопиться, и он сдерживал себя, понимал, что его девчонка устала, многое пережила, ей сейчас нужно просто отдохнуть. Не так-то просто было сдерживать себя! Настя почувствовала это и улыбнулась, не открывая глаз.
– Маловата у тебя ванна,- сказала она.
– У меня была намного больше. И тебе там очень нравилось плескаться вместе со мной.
– Нормальная, метр семьдесят... Есть, конечно, целые бас-сейны в квартирах, но мне и этой хватало. Да и сейчас хватает.
– Мне тоже, это я просто так сказала. Дело вовсе не в ванне, а в том, с кем в ней сидишь, правда?
– Правда...
Чекмарев взял ее ногу, приподнял над пеной, и стал мед-ленно целовать розовые от горячей воды пальцы.
– Щекотно,- засмеялась Настя.
Выдернула ногу и устроила бурю у его груди. Хлопья пены, будто пышные кружева, прикрывали ее груди, сквозь радужные пу-зырьки дерзко выглядывали розовые соски.
– Я люблю тебя...- сказал Чекмарев.- Даже теперь страшно подумать о том, что мог потерять мою Настю.
– Мне тоже. А знаешь, я ведь познакомилась с тобой не случайно. И сперва все было... было просто хорошо.
– Знаю. Ты хотела отомстить за своего бывшего... друга?
– Это я познакомил тебя с ним.
– Это он... незадолго до смерти сказал, что есть такой журналист, Сергей Чекмарев. Не знаю, почему он решил, что именно ты поможешь мне.
– Может быть, потому что я работал в газете главного кон-курента "Расцвет-банка", да еще и заведовал отделом экономи-ки?- предположил Чекмарев.- Лично я не был знаком с Троицким, ну, встречались несколько раз на каких-то мероприятиях, вот и все. Что ж, спасибо ему, иногда и от банкиров бывает какая-то польза. Говорят, парень был со странностями?
– Я был гением, скажи ему это!
– Он считал себя гением, а на самом деле был несчастным
Крупный радужный пузырь, возникший после бури, которую устроила Настя, лопнул. Только что был - и нет его. То же са-мое произошло с прекрасным настроением Чекмарева. И на кой черт он вспомнил про ее друга?
– Ну-ну...- сказал он.
– Ты оказалась недостойна королевского трона - обычная
баба, которой нужен обычный мужик!
– Он боялся, что я брошу его, но я бы не сделала этого. Тогда бы не сделала. Но ему было мало моих слов, решил устро-ить эксперимент, проверить свои невероятные способности и... и меня. Он обожал экстравагантные выходки.
Казалось, она говорит сама с собой. Ее зеленые глаза были неподвижны и холодны. Чекмарев нахмурился.
– Настюша, милая моя, давай не будем вспоминать прошлое. Наконец-то мы вместе... Ну пожалуйста, улыбнись.
– Ты и сейчас не должна делать этого - уходить от меня. Уходи от него. Не смей сидеть в этой омерзительной, грязной ванне! Ты - моя, навеки!
Она попыталась улыбнуться, но только слегка раздвинула губы, глаза же по-прежнему оставались неподвижными.
– Надо вспоминать, Сереженька, надо, мой хороший...- про-шептала она.Чтобы отделаться от него, от прошлого.
– Такое ощущение, что нас трое в этой ванне,- пробормотал Чекмарев.
– Так оно и есть... Он предал меня, заставил страдать, а ты... ты даже после моего предательства поехал в Карпухино, чтобы выручить меня, на верную гибель поехал, не побоялся. Я люблю тебя, только тебя. И я - твоя, твоя!- неожиданно выкрик-нула она.
Чекмарев не на шутку встревожился. Настя побледнела, ее дыхание стало шумным, прерывистым.
– Настюша, ты много пережила в эти жуткие дни, устала. Пойдем, я уложу тебя в постель. Тебе нужно отдохнуть.
– Ты - моя и больше ничья! Иди ко мне!
– Нет!- снова закричала Настя.- Ох, Сережа, я и вправду плохо себя чувствую, голова кружится...
Она медленно поднялась, неловко, будто сомнамбула, вышаг-нула из ванны. Чекмарев тоже вскочил, торопливо обернул вокруг бедер полотенце, помог Насте набросить махровый халат на прек-расное влажное тело, облепленное пеной. Как он мечтал увидеть его, прижаться к нему жадными губами! Но сейчас было не до
этого - Настя закрыла глаза, согнула коленки и с тихим стоном
повисла на руках Чекмарева.
– Настюша? Что с тобой?!- испуганно закричал Чекмарев.
Он поднял ее безжизненное тело и бегом понес в комнату, уложил на диван. Присел рядом на корточки, с тревогой вгляды-ваясь в бледное лицо. Дыхание Насти было редким, и казалось, оно замедляется. Чекмарев беспомощно огляделся, словно в ком-нате был предмет, который подсказал бы ему, что делать. Этот предмет был - телефонный аппарат. Вызывать "скорую"?!
– Настя... милая, любимая, Настя...