Месть убитого банкира
Шрифт:
– Нет.
– Лады, как скажешь. Может, чайку, или чего покрепче? Ты говори, не стесняйся. Чувствуй себя, как дома.
– Зачем вы похитили меня?
– Ну ты даешь, лапа! Какое ж это похищение? Мы привезли тебя для серьезных переговоров. Чтоб никто не мешал нам. При-везли тихо-спокойно, ни один волос не упал с... тебя.
– А пистолет под боком - это тихо-спокойно?
– Понятное дело. Чтоб не было всяких там воплей, всхли-пов, дерганий. На хрена же нам тратить нервы на пустяки? Ты хотела поговорить с нами - вот и говори.
Она хотела с ними поговорить? Значит, это не "Расц-вет-банк", это "ДЕГЛ". Она и раньше так думала, ведь газета, куда звонила, принадлежит Сафарову. Думала, но сомневалась...
– Я не мечтала разговаривать с тобой и с твоими дружками, я не собиралась приезжать сюда. Вы силой увезли меня.
– Ты принесла дискетку, охранник запомнил твою внешность, ты звонила боссу, голос записан на магнитофон - значит, хотела говорить с нами. Сама навязывалась, кто ж в этом сомневается? А потом ты захотела приехать сюда для переговоров. Это поймет даже самый тупой мент, когда услышит, о чем ты базарила с бос-сом. Так что - никакого похищения, выбрось из башки ненужные мыслишки.
Что он пытается ей доказать? Даже если она потом пожалу-ется, милиции не к чему будет прицепиться? Мол, поговорим и отпустим, нам бояться нечего? И она должна верить этому лысому типу с бандитской рожей? Ну что ж... пусть думает, что верит.
– Спасибо за объяснение.
– Кушайте, не обляпайтесь. Значится, так. Нам нужны доку-менты, тебе бабки. Все просто и понятно. Ты даешь нам, а мы даем тебе, и все довольны, все смеются.
– Какие документы?
– Ну зачем же темнить, время тратить на всякие там разъ-яснения. Документы Троицкого, которые ты дала журналисту Чек-мареву, чтобы он сварганил романчик. Сама ж написала в дискет-ке: имеются документы.
– Где Сергей?
– Да понятия не имею. Он исчез еще вчера днем, с тех пор никто не видел его.
Вчера днем! Значит, Павлюкович все-таки соврал... И это - друг? Сергей исчез, а он врет, как ни в чем ни бывало! Друга своего продает! Где же предел человеческой подлости? Где пре-дел... Боже, Боже, ей ли об этом судить? Сама ведь предала Сергея, сама во сто раз хуже всякого Павлюковича! Дрянь, дрянь, дрянь!
– Ты же сказал, что он здесь!- она не выдержала, всхлип-нула, принялась тереть дрожащими пальцами влажные глаза.
– Ну, сказал. Чтобы лишних вопросов не было. А зачем он тебе, этот Сергей? Ты подставила его, отдала зверям на растер-зание. Финита ля... Давай про документы.
– Нет у меня никаких документов. Я хотела, чтобы Квочкин заплатил большие деньги за роман. А когда поняла, какая опас-ность грозит Сергею, отдала дискету Сафарову, чтобы он помог Сергею. Да, написала про документы, но их нет.
Он ей также поверил, как и она ему. Но особо не огорчил-ся, или виду не подал: усехнулся, отрицательно покачал указа-тельным пальцем
– Не пойдет. Обещала документы - надо дать. Чего ты дер-гаешься, не могу понять? Троицкий передал тебе документы, те самые, которые обещал нам. Из-за этого его и "пришили", что обещал. Ты же встречалась с ним, в баре "Паяцы" бывала не раз. Ну так в чем дело?
– Нет у меня документов, их вообще в природе нет.
– Выходит, журналист, которого ты по-наглому подставила, все выдумал?
Знает, все знает: про бар, про Олега, про то, что Сергея подставила. Но фальшивит, не своим тоном говорит. Как будто ему написали на бумажке и заставили выучить то, что можно бу-дет сказать сегодня. Значит, завтра он заговорит по-другому. Своим истинным голосом...
– Хорошо, я скажу. Да, видела документы, читала их. Олег показывал. Но только показывал. Я запомнила, а потом... когда Олега не стало, и я познакомилась с Сергеем, подумала, хорошо бы написать об этом роман... Подумала, "Расцвет-банк" испуга-ется и заплатит большие деньги. Трудно жить на зарплату Сергея. Вот и все.
– Нехорошо обманывать таких добрых людей, как я.
– Нет у меня документов, и никогда не было. Я просто вспомнила некоторые эпизоды и подсказала Сергею, когда он ра-ботал над романом. А ты бы передал своей девушке на хранение такие опасные бумаги?
– У меня их и нету. Слушай, лапа, ты хоть понимаешь, ка-кие проблемы у тебя будут, если документов нет? Ты ж не деше-вого фраера "продинамила", солидную фирму. Столько важных лю-дей от работы оторвала, столько бабок угрохано, чтобы тебя ра-зыскать, доставить по назначению. Кто возместит все эти убыт-ки? Ты и возместишь. Так что, кончай целку из себя строить, говори, где документы.
Вот он и заговорил своим настоящим голосом. Быстро же это случилось. А впереди такая долгая ночь...
– Сказала уже. Их нет.
– Что ты мне туфту лепишь?! Они есть, и ты отдашь их. Не хочешь продать - задаром отдашь. После того, как сделаем тебя инвалидкой... по женской части! Всю жизнь враскорячку будешь ходить! Давай по-хорошему договоримся, пока я я добрый.
Она знала, что бояться - значит, продлевать их удовольст-вие и свою агонию. На какое-то мгновение ненависть к этому лы-сому подонку пересилила ее страх. Такие, как он, убили Олега, а может и Сергея уже убили. Такие точно!
– А ты не боишься стать инвалидом по мужской части? Ты хоть знаешь, с кем говоришь?!- закричала она.- Знаешь, кто стоит за мной, какие банки, какие политики?! Да от тебя мокрое место останется уже завтра! А если хоть пальцем ко мне притро-нешься - и от всей твоей поганой конторы!
Лобан явно не ожидал от нее такой ярости. Истеричный крик и бешеная ненависть во взгляде заставили его попятиться, вско-чить на ноги. Сжав кулаки, он злобно прищурился, процедил сквозь зубы:
– Не хочешь, значит, по-хорошему договариваться?