Месть убитой мухи
Шрифт:
— Постепенно твое сознание станет разрушаться, ты сойдешь с ума и начнешь разговаривать с макаронами, а через месяц после этого умрешь.
— Почему именно с макаронами? — опешила Люська.
— Ну, еще, может, с носками, — подумав, сказала тетя Ядя. — Очень редко кто с коврами беседует. Все в основном с макаронами. Ты, мне кажется, с макаронами будешь разговаривать.
— Ужас какой! — обомлела Люська. — Вы сказали, умру через месяц? Это что же получается, я до самой смерти буду в туалет десять раз в день бегать? Ужас!
— Да, ужас. Поэтому надо как можно скорее вернуть тебе твое эфирное
Люська молчала. Она думала.
«Вот жила я себе столько лет и не знала, что у меня эфирное тело есть. А теперь его кто-то украл, и я могу из-за этого начать разговаривать с макаронами. Как удивительна и порой дебильна наша жизнь!» — такие мысли были в ее голове.
— А как вы думаете, исчезновение моего эфирного тела связано с мадам Джулией?
— Скорее всего, да, — чуть поразмыслив, произнесла тетя Ядя. — Это не может быть случайностью… Я даже уверена, что это напрямую связано с «великой» Дрыгоножкиной.
— Баба точно чокнутая! — схватилась за голову Люська. — Что она ко мне пристала, если между нами нет никаких долгов? Серьги золотые украла, мохнатки — это я еще понимаю, но эфирное тело… Что она с ним будет делать? На фиг оно ей нужно?
Ответить тетя Ядя не успела, потому что случилось неожиданное: в дверь дико затарабанили, и с той ее стороны раздались перепуганные голоса девчонок:
— Спасайтесь! Мы скоро все умрем! Нам пришел конец!
Глава 9
— Спасайтесь, нам пришел конец! — кричали за дверью.
— Кто там пришел? — не поняла Люська.
— Конец какой-то, — удивилась тетя Ядя.
Дверь открылась.
— Мама, мама! — кричала Ирка, как оглашенная. — Мама, мама!
— Господи, девочки, ну что за детский сад вы устраиваете? — недовольно проворчала тетя Ядя. — Что еще случилось? Кто там к нам пришел? У нас важный разговор!
— А-а-а! — кричали девчонки. — А-а-а!
— Вот спрашивается, че так орать?! — заорала Люська и, почувствовав какой-то странный запах, волной хлынувший в комнату вместе с приходом подруг, поморщилась: — Фу, а чем это так пахнет?
— Поэтому мы и пришли! — продолжала паниковать Ирка, а Катюха и Танька в ужасе присели на кровать, выпучили глаза и не иначе как от страха в один присест (присели же) проглотили все пирожные, лежащие на блюде.
— Так что там такое? — нахмурилась тетя Ядя.
— Нас хотят убить! Убить нас хотят! — Ирка аж приплясывала от нахлынувших эмоций. — Прикончить! Жизни лишить!
— Кто нас хочет убить? — деловито осведомилась мать.
— А я знаю? — пожала плечами Ирка.
— Да объясни ты толком, что происходит! — прикрикнула колдунья. Ее крик подействовал на девчонок отрезвляюще, и они, слизывая крем с пальцев, наперебой загалдели:
— Газ!
— Нам дверь заперли снаружи и газ в дырку пустили!
— Мы все умрем!
— Взорвемся!
— Угорим!
— А-а-а-а!
— Нам уже плохо!
— Задыхаемся!
— Угораем!
— Сознание теряем!
«Вот тебе на, — подумала Люська, — что за жизнь пошла? То страшное проклятие, то венец безбрачия, то газ…» — потом встала, вышла в гостиную, распахнула шторы и раскрыла окна. В квартиру ворвался свежий
— И что так паниковать? — удивилась она.
Девчонки смутились:
— Мы как-то не подумали, что можно окна открыть…
Потом вся компания отправилась в прихожую. Люська с тетей Ядей увидели просверленную дырку в самом низу двери. В нее была вставлена трубочка, из которой с тихим шипением шел газ под сильным давлением.
— Ничего себе заявочки, — высказалась Люська.
— Странно. — Тетя Ядя подергала дверь. Она не открывалась.
— Говорим же, ее кто-то снаружи запер! — напомнила Ирка.
— Это даже не дурдом, а дурдом на свободе, — констатировала Люська. — Это что же мне теперь, ночевать у вас придется. Как хорошо, что родители в космосе, а то волновались бы.
— Сейчас я со всем разберусь, — сказала тетя Ядя, подошла к телефону и набрала номер соседки.
Девчонки притихли.
— Алло, теть Шур, это я, Яздундокта.
Трубка что-то пропищала в ответ.
— Недержание мочи? Бессонница? Руки-ноги отказывают? Волосы выпадают? Ладно, теть Шур, я попытаюсь вам помочь. Что я звоню? Вы не могли бы выйти из квартиры и посмотреть, что там с нашей дверью? Да, хорошо, я подожду.
— Ну что? — нетерпеливо приплясывая, как будто все дружно хотели в туалет по-маленькому, спросили девчонки.
— Сказала, сейчас посмотрит, — прикрыв ладонью трубку, тихо проговорила тетя Ядя. — Распахните пока остальные окна, а то газом все равно воняет.
За входной дверью загремело чем-то деревянным. Девчонки всем скопом побежали не окна распахивать, а в коридор. С замершими сердцами подергали ручку. И дверь… раскрылась.
— Ура! — закричали они со слезами на глазах от счастья — сколько, оказывается, порою может быть радости от того, что открылась дверь. — Ура!
В дверном проеме возникла тетя Шура, которую правильнее было бы назвать бабкой Шуркой. Ее короткие кудрявые волосы были седыми, но с голубоватым оттенком — чуть подкрашенные синькой, на носу сидели огромные очки с толстыми линзами, из-за чего старуха походила на сову, на плечах висела фиолетовая вязаная растянутая, сплошь усеянная шерстяными катышками, кофта, из-под нее выглядывала короткая юбка в складку, ноги обуты в галоши, которые были почему-то облеплены соломой, будто бабка только что вышла из коровника, а не из соседней квартиры. (Хотя кто ее знает, вдруг у нее на балконе живет корова? Но Ирка с тетей Ядей мычания по крайней мере не слышали.)
— Яздуша, здеся шо-то такоя странноя деется, — удивленно сказала бабка и потрясла перед собой шваброй. — Вам хто-то калитку шваброю подпер снаружи. И хто ж тока додумався до такой жа пакости? Узнава бы — уси руки отбива бы.
— Теть Шур, одну минуту, — колдунья приставила палец к губам. — Я сейчас по телефону договорю…
Вовремя сообразив, что на том конце провода она ждет не кого иного, а бабку Шуру, тетя Ядя положила трубку.
— А ище тама лежить газный баввон, — продолжила изумляться бабка, — от нёво трубка отходить и идёть… идёть… куда жа она идёть? — Бабка Шура проследила за направлением трубки и, увидев, что она продета в просверленную внизу «калитки» дырочку, в очередной раз изумилась: — Идёть она у вашу ж хату! Ой! Так мы уси подзорваться можем!