Месть железного дворфа
Шрифт:
Загадка ночи снова опустилась на мир, но знает ли Нойхейм теперь ответ на куда большую загадку? Я часто задаюсь вопросом куда ушли те, кто покинул этот мир раньше меня, кто уже нашел то, чего я не найду, пока не умру сам. Отправился ли Нойхем в то место, где ему живется лучше, чем в рабстве у Рико?
«Если загробная жизнь — одна из форм справедливости, то, конечно, отправился…»
Я должен верить, что это так, но все же мне больно от осознания роли, которую я сыграл в смерти необычного гоблина, в его пленении и
Пришел с надеждой, которой он не смог оправдать. Я не могу забыть, что покинул Нойхейма, из каких бы наилучших побуждений это не было сделано. Я уехал в Сильверимун и оставил егобеспомощным, оставил его с незаслуженной болью.
И вот теперь я понимаю свою ошибку.
«Теперь я вечно буду отрицать такую несправедливость». Если я снова получу шанс найти кого-то, обладающего духом Нойхейма и сложной судьбой Нойхейма, пусть его злобный хозяин поостережется. Пусть законы государства пересмотрят свои действия и оправдают меня, если правители согласятся с моей точкой зрения. А если нет…
Это не имеет значения. Я последую за своим сердцем.
Три утверждения стали ясными для меня в свете откровений, провозглашенных Кэтти-бри.
«Если загробная жизнь — одна из форм справедливости, то, конечно, отправился…» — так я сказал себе, чтобы поверить в то, во что должен был верить. Тем не менее, если загробная жизнь — царство Миликки, то Нойхейму в ней наверняка нет лучшего места.
«Теперь я вечно буду отрицать такую несправедливость», — поклялся я, поэтому буду верен этому обету, ибо верю в силу настроения.
Да, Бренор, мой дорогой друг. Да, Кэтти-бри, жизнь моя и моя любовь. Да, именно Миликки была той, кому я посвящал всего себя.
«Это не имеет значения. Я последую за своим сердцем».
— Дзирт До’Урден.
ГЛАВА 8. ВЛИЯТЕЛЬНЫЕ ДРУЗЬЯ
— Ты достаточно хорошо знаешь этого информатора? — спросила Синафейн свою спутницу, пока они шли, тщательно скрывая свои маленькие санки под навесом берега реки. Вода замерзла, но это едва ли могло гарантировать безопасность, поэтому пара то ехала на санях, то шла пешком, направляясь к западному берегу.
— Я знаю его много лет, — ответила красивая и стройная эльфийка с голубыми глазами, которые, казалось, светятся в ночи, настолько яркими были искорки, пляшущие в них. Её густые, рыжевато-русые волосы были заправлены под капюшон, мех которого обрамлял её тонкое лицо.
Без него волосы спускались бы ниже лопаток.
— Дроу?
— Я сказала, друг, — ответила девушка. — Тот, кто понимает пути Подземья.
— Но если дроу…
— Вы давите на меня, Госпожа. Я сказала, что у меня есть глаза среди наших врагов. И это все, что вам нужно знать.
— Так ты уверяешь, что твой информатор никак не связан с этим вторжением?
— Не стала бы утверждать подобное, — сказала спутница. — Он связан со всем, в той или иной
— Может быть, даже помогая им, — прямо сказала Синафейн, и остановилась, положив руки на бедра и позволяя девушке закрепить сани.
— Вы ждали, когда мы придем сюда, чтобы бросить мне свои обвинения, Госпожа Синафейн? Мне это кажется не слишком мудрым.
— Десятки лучников целятся в тебя, пока мы говорим, — предупредила Синафейн.
— Семнадцать, по моим последним подсчетам, — ответила эльфийка, небрежно привязывая сани, чтобы воющий ветер не отнес их прочь по льду. — Но все-таки, почему мы проделали весь этот путь сюда, когда вы могли задать эти вопросы еще в лагере, когда дворфа Амбергрис впервые представила нас друг другу?
Синафейн тяжело уставилась на неё, но так и не ответила.
— Дорогая госпожа, нам не нужно было разрабатывать запутанный план, чтобы поймать вас, если бы мы действительно были заодно с орками и дроу, — сказала светловолосая девушка.
— Мы довольно легко нашли ваш клан и спокойно прошли в лагерь, никого не предупредив. Мы могли бы привести с собой всю армию дроу и орков, и даже гигантов, если бы работали с вашими врагами, а мой информатор был предан матерям Мензоберранзана.
— И кому тогда он предан?
— В первую очередь — себе. Всегда и прежде всего, — пришел ответ, сопровождаемый смехом. — И еще — какому-то следопыту по имени Дзирт До’Урден, по причинам, которые мне не понятны. Независимо от его конечной цели, несомненно, неясной и, безусловных попыток обратить всю эту войну к своей личной выгоде, я обещаю вам, что наша миссия — именно то, чем кажется.
— Ты обещаешь, — ответила Синафейн. — Ты? Которую я раньше не знала. Которая явилась из неизвестного мне клана. Которая назвалась именем Микки, услышанным мною первый раз.
— Прозвищем, — поправила Микки.
— И как тебя зовут на самом деле?
Девушка рассмеялась и пожала плечами.
— Я предпочитаю быть Микки.
— Ты едва ли внушаешь доверие, — сказала Синафейн.
— Потому что я устала от этой игры. Пускай лучники стреляют, если вам так хочется, хотя мы обе знаем, что вы не сделаете ничего подобного. Можете повернуть назад и убраться назад по Сарубрину, но мы обе знаем, что вы не сделаете ничего подобного. Ваши возможности весьма ограничены — если они вообще есть. Хотите помочь дворфам, но не можете. Хотите отразить орков, но тоже не можете. Так и будете сидеть, сложа руки, и ждать мрачных вестей о падении городов, и о цитаделях, окруженных ордами Многих Стрел. Они будут одно за другим вырубать ваши деревья, пока их больше не останется. Как не станет больше и места, чтобы вы и ваши люди могли спрятаться.
— Но ты ведь все это знаешь, Госпожа Сверкающего Леса, — продолжила Микки. — Мой старый друг привел нас с сестрой вместе с этой глупой дворфой и её другом-монахом, чтобы помочь вам, и мы честно и открыто предложили свою помощь. Примите её или не принимайте, но, прошу вас, избавьте меня от своих надоедливых предположений и страхов.
Синафейн не смогла скрыть того, что прямолинейность Микки застала её врасплох.
— Вы хотя бы понимаете тот уровень доверия, который мы выказали, просто показавшись? — тихо спросила Микки.