Мести не будет
Шрифт:
Чародей оказался шустрее. Огненный шар все-таки полетел навстречу коникам пана Цециля. Значительной силой колдун не обладал — не чета Мржеку. Шар вышел маленьким и летел медленно. И все же успел ударить по правому крылу лавы.
Взметнулся снег, комья мерзлой земли. Один из коней споткнулся, припал на передние ноги. Всадник перелетел через его голову, покатился, выронив саблю. Следующий конь не успел отвернуть, ударил грудью упавшего собрата, взбрыкнул.
— Дурень! Шинок жги! — Злобная гримаса
— А?
— Шинок!
— Ага! — Волшебник мотнул головой и запустил новый сгусток пламени. На этот раз в шинок, избранный паном Переступой для себя и своей свиты.
Но Ендрек уже справился с дугой арбалета, быстро-быстро вложил бельт в желобок, выстрелил навскидку, даже не успевая толком прицелиться.
Короткая толстая стрела ударила чародея под мышку. Он охнул и огненный шар угодил в сугроб, мгновенно испарив его.
— Проклятье! — Переступа взмахнул плетью, но до корчащегося в снегу чародея не достал.
— Пан полковник! — подскакал телохранитель, ведя в поводу второго коня.
Пан Владзик прыгнул в седло.
— Э-э, нет! Стой, урод! — Лекса так рванулся, что замешкавшиеся селяне разлетелись с его пути. Над головой гигант воздел любимое оружие — дубину из цельного ствола молодого дерева.
Тем временем шляхтичи Вожика уже сцепились с грозинецкими драгунами. Ржание коней, крики людей, лязг металла все приближались к площади.
Лекса с размаху опустил дубину на круп коня одного из охранников, заслоняющего от него Переступу. Животное свалилось, придавив седока.
— Стой! — бывший шинкарь вновь замахнулся, на сей раз целясь в самого пана Владзика.
Ендрек, перезаряжая арбалет, поднял глаза и не поверил им. Полковник грозинчан совершил неуловимое движение одновременно шпорами и трензелем. Его конь подпрыгнул на месте, подгибая ноги под брюхо, и в полете распрямил задние. Подкованные копыта врезались в грудь Лексе. Тот крякнул и упал навзничь.
— Доколе же! — заорал Хведко и кинулся вперед, норовя сцапать пана Переступу голыми руками.
Телохранитель отмахнулся саблей. Небрежно, почти лениво. Старик рухнул, марая снег алыми брызгами.
Жители Блошиц заволновались, заголосили и кинулись кто куда. Некоторые, втягивая головы в плечи, юркнули прятаться по домам и хлевам, но большинство все-таки принялись разбирать на колья ближайший плетень.
Ендрек выстрелил еще раз.
Промахнулся.
— Бей, убивай! Шпара!
На колодезную площадь вылетел пан Войцек на Воронке. Он гнал впереди себя троих драгун. Одного срубил. Двое других довольно успешно отмахивались саблями.
Пан Переступа больше не ждал.
— За мной!
Пришпорив красавца-скакуна с бинтованными ногами, он рванул прочь, очертя голову. Трое телохранителей помчались следом.
За ними увязались
Аранк поравнялся с задним охранником, на ходу перебросил саблю в левую руку, ударил наотмашь. Пан Скалка изо всех сил шпорил коня, бил его по крупу плашмя саблей, но отставал, никак не мог приблизиться на длину клинка. Так они вырвались за околицу и скрылись за ближним клином леса.
«Что же там в шинке? Нечто настолько важное, что заставило грозинчан пренебречь обороной, а попытаться поджечь его... — промелькнуло в голове Ендрека. — Может, чародея порасспросить?»
Он побежал к колодцу, попутно хлопнув по плечу сидящего в снегу Лексу:
— Ты как?
— Да... того-этого... — махнул рукой здоровяк. Он дышал тяжело и с трудом ворочал головой, но выглядел целым и невредимым.
— Ребра целые?
— Не родился тот конь... того-этого...
— Ты смотри...
— Да ладно! Терпенье и труд, а один раз отрежь... того-этого...
И тут Ендрек увидел, как Михась взмахнул колом над корчащимся в снегу грозинецким колдуном.
— Эй! Погоди! Стой!
Деревяшка с сухим треском опустилась. Голова чародея дернулась и свесилась на бок.
— Что ж ты делаешь? — Студиозус схватил кметя за грудки. — Ты как мог?
— Да пошел ты! — Невысокий Михась шутя оттолкнул Ендрека. Угрожающе приподнял кол. — Заступник выискался! За грозинчан, значит?..
— Ты — дурень! Его же...
— Ах, дурень я? — оскалился селянин. — Они Хведка... саблей! А я — дурень!
Он замахнулся колом. Ендрек, вопреки всем своим привычкам (или горячка боя сказалась?) не бросился наутек, а со всей силы приложил кулаком под ложечку кметю.
Михась «гакнул» и согнулся пополам.
— Дурень ты и есть дурень, — назидательно проговорил Ендрек. — Это я-то — за грозинчан заступник?
— Н-н-ну ты даешь, студиозус! — раздался над головой знакомый голос. Тень вороного коня накрыла стоящего на коленях кметя.
— Пан Войцек! — обрадовано воскликнул Ендрек. — Там что-то в шинке важное! Переступа колдуну спалить его приказывал...
— Д-да? — нахмурился Меченый. — Переступа тут был?
— Был. Лекса его дубиной хотел...
— А! Т-так стало быть это его б-баллотаду я видел?
— Чего? — удивился Ендрек.
— Т-то, что он коня сделать заставил.
— А! Да, он.
— Ч-ч-что ж Переступа со мной поквитаться не захотел?
— Хотел, пан Войцек. Ужас как хотел. Я видел. Да видать, приказ у него есть важнее, чем личные счеты.
— Вот оно к-к-как? Добро... Хватайся за стремя, поглядим шинок.
— Да я так. Тут недалече! — улыбнулся Ендрек.
— Н-ну, как знаешь. — Пан Войцек толкнул шенкелями коня, поднимая его в короткую рысь.