Место для радуги
Шрифт:
Я понимал, что звуковой сигнал просто сместил точку моего восприятия, но мне все равно стало жутко — вампиры смотрели на меня с рекламных щитов иссиня мертвыми лицами. Не знаю, откуда пришла мысль перекреститься, но я тотчас осенил себя крестным знамением. В эту же секунду сигнал прекратился и город снова стал таким как прежде. Но ненадолго — не успел я толком разглядеть лицо светловолосого парня на рекламном щите, как отовсюду снова стал доноситься этот странный сигнал и жизнерадостный парень превратился в завернутого в темную мантию живого мертвеца, улыбающегося мне дружелюбным оскалом, а город снова превратился в некрополь. Это был не просто сон: я осознавал, что мир вампиров — не наваждение, он существует параллельно нашему
В этот момент я понял, почему вампиры боятся крестного знамения — оно им напоминает о том, что своим чародейством они распяли Божьего сына. Они даже не столько боятся, сколько осознают свою низшую паразитическую природу перед человеком, чья душа несет в себе свет Создателя, и это осознание заставляет их отступить.
Меня не покидало ощущение, что точка трансляции меняющего реальность сигнала находится где-то совсем рядом, очень близко ко мне. «Может этот сигнал идет не снаружи, а изнутри меня?», — подумал я. И тут я проснулся и почувствовал, как на моей руке что-то шевелится. Я включил свет. На правой руке сидел черный паук приличных размеров. Он начал перебирать лапками, пытаясь скрыться в складках постельного белья, но я поймал его и отшвырнул на пол. Он удачно приземлился и замер. Всем существом я чувствовал, что он смотрит на меня и что это он транслировал сигнал в мой сон.
— Оставь меня, — выкрикнул я ему.
Паук чуть постоял и убежал под сервант. Я выключил свет и лежал, осмысливая происходящее. Сон наполнил меня очень сильным ощущением соприкосновения с потусторонним миром. «Каким образом эти насекомые могут так сильно влиять на человеческий разум?», — думал я. Множество вопросов вихрем крутились в голове и тут запищал телефон. Пришло сообщение с незнакомого номера: «обидно, когда тебя бросает близкий человек»…
Всё, что бормотал мой разум, типа «это просто ошиблись номером», я сразу откинул. Было очевидно, что это сообщение отправил паук — только что я бросил его на пол. То, что он назвал меня «близким человеком» совсем не радовало, как и многое другое, что происходило со мной во сне и наяву. Я понимал, что если я напишу в ответ «кто это?» или что-нибудь подобное, то выяснится, что это действительно ошиблись номером, но я не питал себя иллюзиями — всё происходящее было за пределами разума. Мне не хотелось в этом разбираться и я ответил: «Верить в Бога, другого не дано». Больше сообщение не приходило.
С утра я вышел на улицу, чтобы сходить на колодец за водой и первое, что увидел — это удаляющуюся по пыльной дороге серую девятку из моего сна…
Это лишь одна из множества мистических ситуаций, которые происходили ежедневно и ежечасно. К этим кошмарам можно добавить ощущение невидимого электрического шлема на голове, на который то и дело подавалось напряжение различных мощностей. Я не знал, кто это делает и что происходит, и откуда это делается, но было ощущение, что мои мозги жарятся на раскаленной сковородке и время от времени подгорают. Это было страшнее, чем Онда.
Иногда мне хотелось сбежать от всего этого в мир логики и рационализма, в мир твердых материй, где всё просто и понятно — дом, жена, работа, зарплата, пиво, футбол, отпуск в Адлере и натянутая на глаза ширма — ничего не вижу и ничего не слышу. Но жить так, зная об истинном положении вещей — это просто обманывать самого себя.
В какой-то момент я почувствовал, что больше не могу продолжать этот путь. Совершенно один, чужой даже для матери и братьев, с оторванным от сердца сыном, с грузом ошибок и осознаний, одолеваемый силами зла. Я не хотел дальше жить. Мне не хватало сил даже на то, чтобы закончить эту повесть. И тогда я упал на колени и закричал:
— Творец Вселенной, для чего ты создал меня?
В полном бессилии я упал на кровать и слег. Мне не хотелось вставать — хотелось уснуть и не проснуться. В окно светило солнце и тут его лучик как будто вошел ко мне в макушку. Я почувствовал, как меня куда-то уносит и в следующий миг я провалился внутрь солнца. Здесь было хорошо, тепло и просторно. Вокруг — сплошной золотистый свет, очень нежный, проходящий сквозь всего меня. Мое тело растворилось в нем, и от меня остался только маленький клубочек сознания, похожий на пучок нитей. Пространство и время полностью растворились во всеобъемлющем золотистом потоке. Здесь было очень тихо и хорошо. Меня окутывали волны Любви со всех сторон, которые очень ласково разговаривали со мной:
— Послушай, — сказала мне Любовь, — и напиши в своей истории то, что ты сейчас услышишь…
До меня стали со всех сторон доноситься голоса. Я понял, что Любовь настроила мое сознание на их частоту. Все они о чем-то молились. Их было огромное количество, но я слышал их всех одновременно. Самым удивительным было то, что я чувствовал их. Стоило мне зафиксировать внимание на каком-то голосе, и я сразу чувствовал этого человека — кто он и что у него на сердце. Я знал про него все, как будто сам был этим человеком. Это были миллионы, миллиарды голосов со всех сторон — мужчины, женщины, дети, старики. Будь я писателем, я описал бы прочувствованное и услышанное более художественно — как одни обращаются к Богу чуть ли не официально, другие в простоте, третьи как будто по шпаргалке, или с пафосом…
Все они на разных языках и наречиях о чем-то просили, но переводчик был не нужен — даже не дослушав молитву, я уже знал, о чем молится человек. Это был огромный шквал человеческих мыслей со всех сторон, которые сплошным и несмолкаемым гулом звучали примерно так:
— Господи, помоги… исцели… Боже, услышь… помоги в делах… дай мне… поспособствуй… Отче наш… спаси… благослови… даруй… помоги с ипотекой… помилуй…
Спокойные и со слезами, с воплями отчаяния, с искренней верой или от безысходности — все они о чем-то просили. Среди них особенно отчетливо выделялись детские голоса — они были как будто на другой резонирующей частоте и звучали чище и искреннее, чем остальные:
— Боженька, сделай, чтобы мама с папой не ругались… Дорогой Иисус, сделай, чтобы папу не увольняли с работы… Боженька, хочу чтобы мама выздоровела…
Эти голоса были очень чистыми и искренними. Сердце начинало разрываться от этих молитв. В ту же секунду я понял, насколько жалки и мелочны мои страдания по сравнению с тем, что я слышу здесь. Мне стало стыдно за свою слабость.
— Слышишь? — спросила Любовь. — Теперь послушай вот это…
Мое сознание как будто настроилось на другую частоту. Создалось впечатление, что открылось окно в преисподнюю, по сравнению с которым только что услышанный поток молитв показался бы тишиной. Это был гул мужских и женских голосов, которые ругались и что-то выкрикивали друг другу. Доносились отдельные фразы:
— Скотина, ненавижу тебя… будь ты проклят… убирайся вон… Шлюха… Тварь…
Этот гул нарастал все сильнее, переходя в ругательства иного рода, как будто волна усиливалась, но диапазон оставался всё тот же:
— Сука, где мои деньги… Держи его… Гони кошелек… Не бейте меня… Нет… А-а-а… Пожалуйста, не убивайте… А-а-а…
Отдельные выкрики передавали общую эмоциональную волну происходящего, и это было повсюду, со всех сторон, во всем мире. Сказать, что было больно за этих людей — это ничего не сказать. Они даже не догадываются, что их сейчас слышно. Наконец, волна доросла до такой степени, что превратилась в один сплошной гул криков, воплей, выстрелов, рыданий и боли. Этот гул был невыносимым. Мне казалось, что эти крики сейчас разорвут меня на части. В следующий момент всё стихло и сознание опять расплылось на волнах блаженства, тишины и солнечного света.