Место под солнцем
Шрифт:
— Верно. Мы даже пофилософствовали вчера за ужином. Меня всегда тянет на философию после пары бокалов вина. Сегодня утром мы повздорили, но, признаться честно, я об этом ни капли не жалею. Не родился еще тот человек, у которого получится меня отыметь. — Ливий одарил ее очередной улыбкой. — В таких ситуациях я занимаю активную позицию. И инстинкт подсказывает мне, что ты не против включиться в игру. Не понимаю, зачем тебе понадобился спектакль с монологами о завоевании. Что бы ни говорила твоя матушка, во взрослой жизни все просто. Мужчина
— Уверена, Исидора была не прочь.
Ответить Халиф не успел: Грация размахнулась и влепила ему звонкую пощечину.
— Я слышала ваш сегодняшний разговор с отцом! Значит, не любишь тратить время впустую?! Взбираешься на каждую женщину, которую видишь на своем пути?! Как ты посмел прикоснуться к этой потаскухе?! Все мужчины на вилле отца успели с ней переспать, да не по одному разу! Стоило мне уехать на несколько дней — и ты забыл мое имя?!
Ливий, шокированный внезапной сменой настроения девушки, не нашелся с ответом. Он рассеянно потирал лицо, опасаясь, что пощечины на сегодня не закончились.
— Сукин сын! — топнула ногой Грация. — Как ты мог смотреть на нее? Она же уродливая шлюха! Вот на кого ты меня променял?! Или это твоя стратегия? Так ты решил меня завоевать?!
— Не грубите, миледи, — обрел дар речи Ливий. — Что я должен был делать? Собрать войско и штурмом взять вашу спальню? Накупить гору алых роз? Если хотите совет на будущее, вот он: хуже неприступных женщин только женщины, которые не знают, чего хотят.
Грация сгребла в охапку лежавшие на столе книги и ухе хотела швырнуть их на пол, но Халиф встал и поднял руку в предостерегающем жесте.
— Прекрати эту сцену, солнышко. Прошу прощения. Это то, что ты хотела услышать? Теперь мы можем вернуться к приятной беседе?
— Я знаю, в чем дело. Ты привык, что женщины вешаются тебе на шею. Ведь ты красавчик. Думаешь, что достаточно улыбки и дурацкого комплимента — и женщина твоя!
— Не люблю вести религиозные споры на трезвую голову, но бог, которого почитает твоя матушка, вряд ли одобрил бы такие речи. Его жрецы проповедуют жизнь с открытым сердцем и абсолютную любовь. А что он говорит о ревности к глупой потаскушке?
— Не называй ее так! Она моя подруга!
— Конечно, конечно. О ревности к милой леди, имя которой я уже успел забыть, потому что думал только о тебе.
— Ты спал с ней этой ночью, но уже успел забыть ее имя?! И теперь смотришь мне в глаза, говоря, что искал меня по всей вилле?! — Она швырнула книги на стол. — Не могу поверить! Как ты мог!..
— Вы забываетесь, миледи. Не припомню, чтобы я давал вам какие-то обещания.
Дверь библиотеки скрипнула, и на пороге появился Ринальдо.
— Прошу прощения. Госпожа, — он с опаской глянул на Грацию, которая больше походила на фурию, чем на молоденькую девицу: щеки раскраснелись, глаза метали молнии. Халиф решил, что гнев ей к лицу. — Синьор, хозяин
Поймав взгляд Ливия, девушка вздернула подбородок.
— Не смею мешать. Мужчины будут говорить о бизнесе. Дама посидит за вышиванием.
— Прошу прощения, если обидел вас, миледи. Надеюсь, мы увидимся сегодня, потому что завтра меня уже здесь не будет.
— И слава богу, — бросила Грация, направляясь к двери. — Не забудь позвать Исидору для того, чтобы она согрела тебе постель!
***
Рабочий кабинет Гектора выглядел в точности так, каким его представлял Ливий: массивная мебель из темного дерева, большие окна, пушистые ковры и камин. Несмотря на сорокаградусную жару, растопленный на славу. Понаблюдав за потрескивающими поленьями, на которых плясали язычки пламени, Халиф подошел к столу румына и опустился в кожаное кресло.
— Вы хотели меня видеть, — сказал он.
Несколько секунд хозяин кабинета изучал документы в тонкой папке, делая вид, что не замечает посторонних. Наконец он поднял глаза и одарил Ливия улыбкой.
— Ринальдо сказал, что ты отказался от еды. Ничего не ел за завтраком, ничего не ел за обедом. Утром я решил, что ты на диете, но теперь задумался: а не объявил ли ты голодовку? Это твой способ выражения протеста, малыш? Ты не в тюрьме.
— В тюрьме с королевскими условиями. От этого она тюрьмой быть не перестает.
— Тебе надоела здешняя еда? Я попрошу повара приготовить что-то поизысканнее.
— Мне надоела здешняя еда, здешние удобства и ваше общество. И я рад, что завтра избавлюсь от всего перечисленного.
Гектор со вздохом закрыл папку и подпер голову рукой.
— У тебя взволнованный вид, малыш. — Он прикоснулся к своей щеке. — А это что? Решил приударить за Исидорой посреди дня, но она ответила отказом, потому что у нее много работы, и подняла на чересчур настойчивого гостя руку? Не расстраивайся. Я прикажу всыпать ей пару десятков плетей, и она станет посговорчивее.
— Лучше бы вы всыпали пару десятков плетей вашей дочери.
Впервые за все время пребывания в доме румына Халиф заметил на его лице живые эмоции. Он был удивлен, и удивление выглядело искренним.
— Моя дочь?..
— Грация. Невоспитанная леди, которая любит подглядывать за гостями, когда они принимают ванну.
— Грация. — Гектор нахмурился с таким видом, будто впервые слышал это имя. Ливий запоздало вспомнил, что при рождении наглую девицу нарекли иначе. — Ах, Грация. Паршивая девчонка. Сколько ее помню, всегда была такой. Дикая, как волчонок. Прячется от гостей, отказывается от еды, при каждом удобном случае убегает из дома. К счастью, не в одиночестве, так что я за нее не переживаю. Ей достался характер матери. Она еще та стерва. Ну, полно. Так что ты говоришь? Мелкая негодяйка подсматривала за тобой? И чем она оправдала свое поведение, будучи пойманной на месте преступления?