МЕСТО РОССИИ В МИРОВОЙ ИСТОРИИ
Шрифт:
Как заявил с бесстыдной откровеннностью Рассел в сентябре 1946 года в своем предложении о «превентивном» ядерном нападении на СССР, цель навязанной Британией политики ядерной угрозы состояла в стирании с лица земли наций-государств и, в действительности, в их замене мировым правительством. Отказ сталинского руководства отступить перед угрозой Рассела побудил британцев и их марионеток в США прибегнуть к временной альтернативе — разделению мира (в соответствии с известной фултонской речью Черчилля) [50] между двумя военными блоками — англо-американским и советским. Так Рассел и К. открыли сорокалетнюю эру геополитического баланса сил, опирающуюся на взаимное, глобальное ядерное запугивание двумя блоками друг друга.
50
Речь
Уже за десять лет до распада СЭВ определенные признаки его неблагополучия позволяли тем, кто внимательно следил за ситуацией, поставить вопрос: «Что произойдет, если начнется коллапс советской экономики?»
Автор этих строк поставил этот вопрос в тех переговорах конца 70-х гг. и неофициальных предварительных дискуссиях 1982-83 года, которые он вел с советскими представителями от имени администрации Рейгана. В 1983 автор пришел к выводу о том, что при сохранении тогдашних тенденций экономика СЭВ может просуществовать еще около пяти лет, после чего начнет разрушаться. В октябре 1988 на пресс-конференции в Берлине и в телевыступлении, прошедшем в общеамериканском эфире автор предсказал неизбежность наступления в ближайшее время такого коллапса, начиная с Восточной Европы. Как в 1982-83, так и в 1988 году, автор выдвигал альтернативы. В том же направлении думали и другие — например, директор Дойче-банка Альфред Геррхаузен.
Но у Маргарет Тэтчер и ее заслуженной марионетки, президента Джорджа Буша, оказались другие планы: взгляните на «реформы», доведшие Россию и другие части бывшего Восточного блока до отчаянного положения на грани взрыва! Намерения британской олигархии, включая стоявших за Бушем американских финансовых тузов, заключались в том, чтобы использовать крушение советской мощи и собственный контроль над США для немедленного осуществления плана ликвидации наций-государств в масштабе планеты и подмены существующих суверенных государств мира региональными наднациональными властными органами, равно подчиненными верховной власти мирового правительства с центром в Совете Безопасности ООН, — то есть общемировой империей, в которой региональные наднациональные органы были бы сатрапиями, а вся эта масса управлялась бы неизбираемыми «неправительственными организациями», зарегистрированными в качестве агентов ООН как всемогущего «мирового правительства».
Другой стороной этой расселовской схемы было разрушение современного агроиндустриального общества. В общих чертах речь шла о прекращении политики роста производительных сил труда через поощрение инвестиций в инфраструктуру и научно-технический прогресс, вместо которой внедрялось то, что мы сейчас знаем как «неомальтузианский постиндустриальный» утопизм, навязывавшийся наднациональными органами, подчиненными мировому правительству ООН. Поскольку такая неомальтузианская политика нулевого технологического роста означала, что планета больше не сможет поддерживать существующий уровень народонаселения, Рассел и ему подобные еще со времен первой мировой войны (!) проводили кампании в пользу расистской политики ограничения народонаселения, в особенности настаивая на резком сокращении численности цветного населения, в том числе способами, которые (по определению самого Рассела, 1923) «хотя и отвратительны, но необходимы».
Практический вопрос сегодняшнего дня состоит в том, чтобы уяснить, почему такое множество ведущих российских и западных деятелей, ответственных за отношения России с другими странами, фактически стало агентами политики массового убийства людей экономическими и иными связанными с этим средствами, которая по своей сути является еще большим геноцидом, чем та практика, за которую нацисты были осуждены и получили свой приговор в Нюрнберге.
Имели место две подготовительных фазы политической дегенерации влиятельных слоев в СССР, которая проторила путь к сегодняшней ситуации в России. Этот процесс начался при Хрущеве, и это началось с тех пор, как Хрущев протянул руку расселовской политике в области ядерного вооружения. Так называемые договоренности Пагуошской конференции 1958 года весьма показательны. После ракетного кризиса 1962 года между основными ядерными державами были достигнуты соглашения в духе предложений расселовского протеже Лео Силарда и других пагуошских разработок. Сам Рассел сыграл заметную публичную роль в этих переговорах.
Суть дела в том, что ракетный
Начиная с Хрущева, советская политическая стратегия стала все более ускоренно переориентироваться на усвоение, во все возрастающих дозах, того эмпиристического мышления, которое уместно охарактеризовать как «общепринятое академическое мышление». Доверчивое установление советским руководством отношений с кембриджской группой системного анализа лорда Кальдора и др. через каналы типа Международного института прикладного системного анализа (IIASA) (Лаксенберг, Австрия) демонстрировало зараженность некоторой части высших слоев советского аппарата разложением такого рода. С тех пор, как власть советского аппарата пошатнулась, как только по благословению Лондона Генеральным секретарем ЦК КПСС был избран Горбачев, это накопившееся разложение, типичным примером которого было влияние IIASA, безудержно вырвалось наружу, подобно дикому зверю в зоопарке, перед которым внезапно распахнули дверь клетки.
Вместо того, чтобы извлечь урок из ранее сделанных ошибок, бывшие советские политики наперегонки устремились в объятия Республиканской партии США, быстро приобретая фашистскую расцветку под влиянием «Монт-Пелеринского общества» и той разновидности «неоконсерваторов» (фашистов), политическая родословная которых восходила к американским бухаринцам тридцатых годов!
Тем не менее в России имеется множество ученых и других общественных деятелей c профессиональной квалификацией, способных внести вклад в эффективное руководство экономическим возрождением и стабилизацией России в случае, если Соединенным Штатам хватит здравого смысла для того, чтобы отказаться от своей собственной политики, выражающейся в мантре о «демократии и реформах», чтобы позволить России освободиться от хватки сегодняшних разрушительных «реформ» и пресловутой «демократии на острие экономических штыков» МВФ, которая достигается посредством артиллерийской пальбы по избранному законодательному органу. По отношению к нации, склонной по своим многовековым традициям к разрешению накапливающихся внутренних политических противоречий вооруженным путем, и при остро ощущаемой нехватке того типа решимости (Entschlossenheit), которую мы связываем с «принципом любви» (агапе), было бы аморально со стороны иностранцев, — в частности, американцев, — фарисейски упрекать русских в том, что они не ниспровергают ту политику «реформ», по сути геноцида, которую мы продолжаем им навязывать.
Принимая все это в расчет, влиятельным деятелям в России необходимо как можно скорее перестать быть неосознанными агентами той силы, которая разрушает их страну. Русским необходимо понять, каковы те социальные, интеллектуальные и моральные «ниточки», при помощи которых их фактически превращают в Гамлетов, навлекающих на себя свое же собственное разрушение. Автор выражает надежду, что приведенные здесь суждения будут способствовать тому, чтобы вызвать столь необходимую дискуссию по этим проблемам. Но, прежде чем мы определим основной принцип, объединяющий вышеупомянутые элементы этой дискуссии, следует обратиться к здоровой стороне советского наследия, а также наследия досоветской царской России.
Речь пойдет о еще недостаточно оцененных, но очень важных чертах жизни в бывшем Советском Союзе.
Здесь читателю полезно вернуться к тому, о чем мы говорили выше по поводу академических и прочих экономистов. Вспомним, в чем состоит принципиальная ошибочность всякого рода общепринятой академической экономики и практики расчетов во всех странах в настоящее время — в прямо или косвенно выраженной несостоятельной предпосылке — «товары производят товары». Та же некомпетентность царит во всех тех избитых «точках зрения» и «анализах», в которых, как предполагалось и предполагается до сих пор, так называемые «демократии Запада» сравнивались с так называемой «коммунистической системой».