Место смерти изменить нельзя
Шрифт:
— Это будет не так просто доказать, — сказала Маргерит. — Вещественные доказательства… То есть я не хочу сказать, что я действительно думаю, что это Пьер, — спохватилась она, — просто… Будем надеяться, что ваш детектив, как его, Реми, сумеет найти какие-то факты, опровергающие…
— Пьер невиновен, — твердо сказала Соня. Сочувствие в лицах возросло.
Маргерит смотрела на нее, как на маленькую девочку, которая несет чушь. Соня вдруг, впервые за все время их знакомства, соотнесла ее высказывания по поводу аристократии и буржуазии на свой счет. На свой счет и на счет Пьера — их брак в глазах Маргерит должен был быть чем-то
— Пьер не виноват, — повторила она с напором. Маргерит с жалостливым сомнением подняла брови.
— Я это знаю, — с вызовом добавила Соня. Рука Мишель, поглаживающая Сонино плечо, замерла. Ее муж заинтересованно устремил на Соню свои ярко-синие глаза, Этьен оторвал глаза от книжки и уставился на нее удивленно, Жерар недоверчиво махнул своими пушистыми, загнутыми кверху ресницами…
— В саду, тогда, ночью, помните? Это был не он! Мне кажется… — Соня сделала значительную паузу. — Мне кажется, что я узнала этого человека… Он был ниже Пьера… И нос! Нос не такой, — она немного замялась, не желая сказать «длинный», — не такой, как у Пьера… Я будто вижу его лицо…
— И кто это? — нетерпеливо спросил Мишель. Соня изо всех сил пыталась придать вескости своему голосу:
— Это не Пьер.
Раздался чей-то скептический выдох.
— То есть ты не знаешь, — сухо подытожила Маргерит.
— Ну зачем вы, в самом деле, так, — зашумел приятный баритон Мишеля. — Вы видите, Соня и без того не в себе. Немного такта, мадам аристократка, или в вашей среде не принято учить хорошим манерам?
Маргерит зло глянула на него. Мишель все еще обнимала Соню. Жерар подошел к своему сыну и стал отрешенно разглядывать журнал, лежавший на коленях у молодого человека.
Соня высвободилась из объятий Мишель.
— Я этого человека узнаю, — она вызывающе посмотрела на Маргерит. — Стоит мне закрыть глаза — я вижу это лицо! Оно начинает расплываться, но я его удерживаю в своем воображении, вглядываюсь… — Она обвела глазами своих гостей, задерживаясь на каждом лице взглядом требовательным и многозначительным. — Еще немного — и я его узнаю! Я его уже почти узнала.
И Соня повернулась спиной к своим гостям, едва сдерживая слезы.
Мишель пошепталась со своим мужем и обратилась к остальным вполголоса:
— Сами видите… Ей надо отдохнуть… Вы же понимаете… Да-да, мы побудем с ней… Ей надо принять снотворное… Нервы, конечно… В такой ситуации…
Гости потянулись к выходу. Соня слабо кивнула на прощание всем сразу, никого не поцеловав и не пожав рук, как это делалось обычно. Закрыв за ними дверь, Мишель взялась наводить порядок в гостиной. Ее муж терпеливо ждал, перелистывая журналы в кресле.
— Оставь, Мишель, оставь все! Завтра придет бонна и все уберет, — сказала Соня, глотая слезы. Ее била Дрожь.
— Хорошо-хорошо, все оставлю, не волнуйся, моя Дорогая. Пойдем, я тебе помогу.
Соня позволила Мишель отвести себя в спальню, послушно умылась, выпила снотворное и улеглась в постель.
Засыпая, она думала о том, что лучше бы не просыпаться.
В крайнем случае, открыв
Или Пьера. Да, Пьера. Никого, кроме него.
Глава 29
— По-моему, Соня расстроилась, что я не приеду. — Реми положил трубку телефона на место. — О вас, Максим, я намеренно не стал ничего говорить, не хочу, чтобы кто-нибудь знал, что вы со мной…
— Почему вы не захотели ехать к Соне, я не понимаю? — несколько раздраженно спросил Максим.
— Рано еще.
— В одиннадцатом часу вечера?
— Рано в том смысле, что встречаться с ними со всеми пока преждевременно. Вы, кажется, забыли, что мы с вами только что обнаружили и машину, и следы крови в ней… И с чем, по-вашему, мы должны были туда идти?
Делать светский вид и вести пустые разговоры? У меня лично на это времени нет, мне еще многое обдумать надо. Или прийти и выложить при всех, что мы подозреваем Маргерит? Но, мой дорогой Максим, надо сначала провести анализы, надо иметь доказательства! Это, конечно, кровь, но… А вдруг она просто перевозила сумку с мясом, которое протекло? Нет, мне там делать нечего. Идите, если хотите, вы ведь можете позвонить Соне сами по себе… Только никому ничего не говорите о наших находках. А я выпью где-нибудь кофе и попробую провести некоторые анализы у себя. В любом случае окончательные выводы можно будет делать только после экспертиз криминальной лаборатории…
— Вы правы, — сказал Максим. — Я с вами, можно?
— Да, конечно. Мы можем выпить кофе у меня. Только насчет съестного я не уверен.
Максим уже достаточно хорошо знал Реми, чтобы не задумываясь предложить ему:
— Давайте так: вы едете делать анализы к себе, а я еду к себе…
В глазах детектива появилось разочарование.
— …где за это время попытаюсь восстановить в правах утраченное во Франции понятие ужина… Реми стал расплываться, довольный.
— …и вы подъедете ко мне, когда закончите'. Идет?
…Соне снился поцелуй. Тот долгий и тот единственный, который был у них с Максимом. Поцелуй бесконечный и бесконечно нежный, наполняющий все ее тело и все ее сознание так, что все остальное, все то, что было непоцелуй и не-Максим, уплывало, отступало, таяло и опадало вокруг нее, меркли звуки, образы и свет, и она погружалась в ночь, долгую и нежную, как их поцелуй.
…Но растворилась тихо дверь, восстановились в правах звуки и образы, и это был звук голоса Пьера и образ Пьера; он смотрел на нее с жгучим укором и говорил что-то жесткое и хлесткое; но он был не прав и он не имел права! Соня хотела ему возразить, она пыталась ему это объяснить, но ее рот был запечатан поцелуем, и она не смогла ничего сказать, ничего, только смотрела отчаянными глазами, как закрывалась за Пьером дверь…
"Я сплю, — мелькнуло в ее сознании, затуманенном снотворным. — Это сон.
Слава богу…"
В ожидании детектива Максим налил себе водки, "Она еще не легла, — думал он, — еще, может быть, гости не разошлись… Мне следовало бы ей позвонить. Еще не поздно позвонить. То есть уже поздно, но она вряд ли спит…
Это неприлично, но мы же не чужие… Я знаю, она меня ждала. Ей плохо… Я ей нужен…". Он добавил себе водки и снова уселся перед телефоном, колеблясь.
«Она ждет моего звонка, я знаю, я ей нужен!» — выиграл Максим борьбу с самим собой и набрал Сонин номер.