Месяц Седых трав
Шрифт:
– Если б я сейчас не убил этого волка, ушла бы вся стая, – невозмутимо отозвался Баурджин. – Что же касается того, жить мне сейчас иль умереть, то это решать моему хану!
Приложив руку к сердцу, юноша глубоко поклонился Инанч-Бильгэ.
Найманскому хану его слова пришлись по душе – и в самом деле, чего это всякие гости лезут в советчики?
– Ты правильно поступил, воин, – Инанч-Бильгэ довольно почмокал губами и перевел взгляд на своего сановного спутника. – Что же касается волков, Эрхе-Хара, да и вообще – всех других зверей, то их у меня множество. Нам с тобой – точно хватит!
Обернувшись, хан махнул рукой:
– Дайте сигнал
Пронзительно-гулко затрубил рог. И тут же везде послышались довольные крики. Началась собственно охота, уже не загон – а добыча. И кавалькада, выхватив луки, облизываясь, ждала зверья…
И звериная кровь оросила снег…
Хан разрешил! Стало быть, уже можно…
Чувствуя в душе неистребимый азарт охотника, Баурджин преследовал убегающего оленя. Ох, и красавец же! Настоящая добыча – пусть завидует Жорпыгыл и все его прихлебатели. Только бы не опростоволоситься, не упустить… Юноша дал шенкеля коню. Тропинка была узкой, и тяжелые лапы елей больно хлестали парня по лицу, осыпая снегом. Погода совсем испортилась – повалил снег, завыл ветер, но Баурджин не замечал ничего. Только оленя! Загнать, поразить стрелою… Вот сейчас, кажется, удобный момент! Юноша рванул из колчана стрелу. Мимо! Эх, хорошо хоть никто не видел. Позор! Ага… А ну-ка… Олень на миг застыл на развилке. И пущенная преследователем стрела поразила его в шею! Ах, вот так добыча, вот так славно!
Спешившись, Баурджин ловко освежевал дичь – сняв шкуру, отрезал голову, аккуратно вырезал печень, сердце. И вдруг рассмеялся, захохотал. Вспомнил – вот точно так же в Завидове егери Брежнева разделывали убитых генеральным секретарем кабанов. А потом все гости пили водку, закусывая дичиной, да пели тягучие украинские песни. Даже Андропов – и тот пел, хотя и кривился, считая охоту совсем пустопорожним делом. А попробуй-ка не явись! Семьдесят второй год, это вам не шестьдесят пятый, когда чуяли свою силу и «Железный Шурик» Шелепин, и Шелест, и тот же Суслов. Не то время!
Брежнев возьми да и подговори Дубова над Сусловым подшутить! Пришьем, мол, лисий хвост «Михал Андреичу» на пальто. Знал Леонид Ильич: генерал Дубов душой молод, весел, азартен – наверняка согласится. Так и вышло. Сказано – сделано. Пока гости пели, пили, закусывали, Брежнев с генералом отлучились – оп, и дело сладили. Ой, как потом хохотали все! Даже сам Суслов. Но зло затаил, затаил – потом выяснил, кто, кроме Леонида Ильича, в шутке участвовал, и как-то при встрече – было в Кремле какое-то совещание по усилению идеологической работы в армии – намекнул: хороший, мол, воротник. Посмеялся даже. А глаза совсем не веселые были, злые… как вот недавно у Эрхе-Хара.
А снег между тем повалил еще гуще, ветер завыл, забуранил, заметая все вокруг. Баурджин попытался криком позвать друзей – куда там! Кричи не кричи – не услышат! А выбираться надо – не дожидаться же, покуда утихнет метель, она может и неделями длиться.
Подозвав лошадь, юноша покидал мясо в переметные сумы и, ухватив уздечку, зашагал… гм-гм… примерно туда, откуда явился. К сожалению, Баурджин был кочевником-степняком, а не лесным охотником-мергеном, и совершенно не ориентировался в чащобе. Вот степь без конца и без края, в крайнем случае, пустыня – совсем другое дело! А тут… Урочища одни какие-то, буреломы, деревья – ни пройти, ни проехать. Проплутав так около часа, Баурджин счел за лучшее немного отдохнуть, а заодно и попытаться определиться, где он вообще находится?
Вздохнув, Баурджин погладил по гриве коня… и вдруг услыхал голоса! Где-то рядом, слева… ага – кажется, вон на той полянке, в бревенчатой хижине. Наверное, стоит зайти, поточнее узнать дорогу и, может быть, переждать пургу. Лесные охотники славились своим гостеприимством, не боясь даже откровенных разбойников, ибо что можно было взять у бедняка-мергена?
У коновязи, рядом с хижиной, покачивала хвостами пара оседланных коней. Не долго думая, Баурджин привязал свою лошадку рядом и, оббив от снега ноги, толкнул дверь.
Изнутри пахнуло теплом горящего очага и запахом мясной похлебки. В тусклом свете бронзовой лампы виднелись лица двоих сидевших у огня людей. Третий чуть в стороне разливал что-то из кувшина по плошкам.
– Мир вам, – войдя, поздоровался юноша.
– И тебе того же, – вежливо отозвался тот, с кувшином.
А двое у очага даже не пошевелились, так и сидели, как истуканы. Впрочем, один все же поинтересовался:
– Ты кто такой, парень?
– Охотник, – пожав плечами, отозвался Баурджин. Ну, а что он мог еще сказать?
– Охотник?! – сидевшие у очага переглянулись с какой-то неожиданной радостью. – Ну, наконец-то! Тебя-то мы и ждем. Вот уж не думали, что ты такой молодой. Эй, Кызгэ, плесни мергену вина!
Кызге с готовностью наполнил еще одну плошку и протянул гостю:
– Пей, мерген!
Поблагодарив, Баурджин уселся к очагу… и немедленно выпил. Отказываться, что ли? Медовое вино (вернее – брага) оказалось вкусным, хмельным, впрочем, в сон – в отличие от того же айрана – не тянуло, скорей, наоборот, прибавляло бодрости. Выпив, юноша поблагодарил, внимательно осматривая незнакомцев. Один из сидевших у очага, на вид лет тридцати или тридцати пяти, был одет в синий дээл с золоченым поясом, поверх которого небрежно накинул соболью шубу. Второй, в недешевом хургане из ягнячьих шкур, выглядел чуть постарше… или у него просто было такое лицо. Судя по одежке, оба – не простые люди, а третий, Кызгэ, вероятно, просто слуга.
– Ну? – тот, что в синем дээле, пристально взглянул на гостя. – Что ты нам скажешь?
Баурджин передернул плечами – а что ему говорить-то? Поблагодарить за вино и гостеприимство – так он уже поблагодарил. А незнакомец ведь явно чего-то хочет! Чего? И за кого они его приняли? За какого-то лесного охотника-мергена? И ведь до сих пор не представились!
Незнакомец в синем дээле вдруг улыбнулся, отчего суровое лицо его, вмиг изменившись, стало привлекательным и веселым. Очень, очень обаятельная была улыбка, что и сказать! Даже глаза смеялись, зеленовато-желтые такие, тигриные…
– Выпей-ка еще, мерген! Вижу, тебе понравилось наше вино.
– Очень понравилось, – охотно кивнул Баурджин. – С удовольствием выпью за ваше здоровье.
Юноша незаметно оглядел чашу – грязную, в саже. Похоже, ее никогда не мыли, а значит, незнакомцы не христиане и не буддисты – язычники, поклонники небесного бога Тэнгри.
– Так что там Инанч-Бильгэ? – выпив за компанию с гостем, желтоглазый поставил чашу на кошму. – Эрхе-Хара к нему уже приехал?
– Приехал, – не стал скрывать Баурджин. А чего скрывать-то – ведь это все знают.