Месяц в деревне
Шрифт:
Нетрудно было вообразить вздымающуюся грудь и горящие глаза при выведении вибрирующей заключительной рулады.
— Ох, как трогательно! — крикнул я через плечо, когда пластинка кончилась. — Как раз уместно! Теперь буду каждый день встречать двоих-троих ангелов.
— Да, — ответила Кейти. — Очень трогательно. Хотите еще раз послушать или на другую сторону перевернуть?
Она перевернула, прокрутила «О, ради крыльев голубицы», «Забытая струна», «Святой город». Она была честная девочка и умная. Если бы ее забросило подальше от Оксгодби, если бы она оказалась в хорошем месте и среди хороших людей, она могла бы найти своего Перселла [22] , а может Таллиса [23] ,
22
Генри Перселл (1659—1695) — английский композитор.
23
Томас Таллис (ок. 1505—1585) — английский композитор.
24
Уильям Бёрд (ок. 1543—1623) — английский композитор.
25
Ныне отпущаеши (лат.). Ср. Евангелие от Луки, 2, 29.
Она откинулась назад, ее веснушчатое круглое личико сияло. Все ясно: она решила завоевать меня и оценивала свои шансы — я наверху, побег практически невозможен.
Потом она приходила почти каждый день, иногда с младшим братом. У Эдгара были широко распахнутые, доверчивые глаза, говорил он исключительно в случае необходимости, чаще всего объясняясь с помощью острого локотка. Их матушка из их рассказов и с помощью наводящих вопросов выяснила, как они проводят со мной время, и обычно присылала что-нибудь из ее стряпни, — кроличий пирог, несколько пирожков с морковкой, две-три ватрушки. И потому за то время, что я там провел, восхищенному лондонцу было предложено меню северной кухни — яства, которые миссис Эллербек помогала готовить своей матушке, которая помогала готовить своей матушке, которая… Иногда я делился своими сокровищами с Муном, и он заметил, что кое-что из раскопок нам перепадает.
Как бы то ни было, вдохновленный этими щедротами, я начал лелеять надежду, что продержусь здесь до Рождества, если погода не станет слишком холодной, а Кич слишком агрессивным.
Прошло, похоже, дней девять-десять, прежде чем пришла миссис Кич (жена священника). Я работал не строго по часам, спускался вниз, когда хотел есть. А в разгар тех жарких августовских дней я обычно обходился двумя ломтями хлеба и куском сыра уэнслидейла [26] и выходил поесть на воздух. По субботам и воскресеньям я покупал бутылку светлого пива, а в будни пил воду.
26
Сыр типа рокфора, желтый, с синими прожилками.
День, когда она пришла, выдался такой жаркий, что серый кот подпустил меня почти вплотную, и только потом спрыгнул с надгробного памятника Элиа Флетчеру в густую-густую траву, и побежал в куст ежевики. Я любил здесь сидеть над могилой Элиа за своей трапезой, поглядывая в ту сторону, где Мун разбил стоянку, отдаваясь всем существом лету, жадно впитывая летние запахи и летние звуки. Я уже чувствовал себя частицей здешних мест, а не сторонним наблюдателем, вроде случайного прохожего. Мне хотелось, чтоб люди в поле, завидя меня, признавали своим и говорили: «Этот парень — художник, работает тут у нас, на хлеб зарабатывает».
Я совсем осоловел, растянулся на каменной плите, прикрыв глаза носовым платком цвета хаки и, слегка прихрапывая (это уже наверняка), сладко заснул, Когда я проснулся, она стояла, прислонясь к серой оштукатуренной стене, и смотрела на меня. На ней было темно-розовое платье.
—
— Минут десять, может быть… Не знаю.
Она робела. Широкополая соломенная шляпа скрывала лицо, поэтому определить, сколько ей лет, мне не удалось. Несколько мгновений она стояла молча, взгляд ее блуждал по церкви, потом она перевела его на свободный полет бабочки «красный адмирал», пока та не распласталась на могильном камне, пришпиленная солнечным лучом к лишайнику. Я слез с надгробия и прислонился к нему — спросонья все еще не понимая, что к чему.
— Вам удобно на колокольне? — спросила она. — Может быть, что-нибудь принести? Вы хорошо спите? Я могу дать дорожный плед, мы в это время года им не пользуемся. Мой муж сказал, что вы пешком сюда пришли. От железнодорожной станции, я имею в виду. Вы не могли много на себе унести, поэтому подозреваю, что вы спите прямо на полу. Вы, вероятно, догадались, что я миссис Кич, жена священника, Алиса Кич.
Я успокоил ее, сказал, что у меня с собой спальный мешок, еще есть пальто на всякий пожарный случай, а подушкой мне служит мешок с сеном.
В солнечных лучах вновь закружила бабочка. Какое-то мгновение она, казалось, собиралась сесть на розу, приколотую к шляпе миссис Кич, но передумала и улетела на луг. Жужжание пчел, перелетавших от цветка к цветку в поисках нектара, словно усугубляло тишину.
— Боюсь, вы сочли нас негостеприимными, — сказала она. — Мы-то все в своих постелях нежимся, а вы на голых досках.
Я ответил, что мне очень удобно на досках, я на таких условиях и поступал на работу. К концу дня я до того устаю, что мне не нужна пуховая перина, чтобы уснуть.
Я увидел показавшуюся в траве голову Муна: он выбрался на солнышко и начал медленный танец, разводя руки в стороны и подымая вверх. Я и раньше наблюдал его за этим занятием. Нет, ничего сногсшибательного он не нашел; он просто разминался после судороги.
— Все равно я принесу плед, — сказала Алиса и отошла от стены. Она сделала лишь несколько шагов, но оказалась совсем близко от меня, и я увидел, что она намного моложе Кича, ей не больше девятнадцати или двадцати, и еще я увидел, какая она красивая. Нет, не просто ничего себе, она была обворожительная. Шея в глубоком вырезе платья напомнила мне Боттичелли — не Венеру, а Примаверу. Отчасти благодаря дивному овальному лицу, отчасти благодаря непринужденной изящной позе. Я достаточно нагляделся на живопись и умел распознать красоту, и вот здесь, в захолустье, она явилась передо мной.
— А когда мы сможем что-нибудь посмотреть? — спросила она.
Я сказал, что это как составная картинка-загадка — лицо, руки, ботинок, кусочек тут, кусочек там. И вдруг незаметно все сольется в единое целое.
— По крайней мере, так должно получиться. Но не мне вам напоминать, что за пятьдесят лет многое могло исчезнуть. Не поверю, что до меня никто не проходился по этой фреске, и боюсь, найду участки голой штукатурки.
— О, но ведь это так интересно! — сказала она. — Не знать, что ждет тебя через минуту! Наверное, это все равно что пакет с рождественским подарком открывать. Я непременно принесу вам плед, а вы позовите меня посмотреть, как части превращаются в целое, обещаете? Не сердитесь, если я стану вам иногда докучать своим присутствием… хорошо, мистер Беркин?
Она рассмеялась обворожительным веселым смехом, как… да, как колокольчик.
Потом она направилась к воротам, а я направился к своим лесам. Я стал думать о Киче и его жене, о том, какие разные люди встречаются, знакомятся, а потом живут годами вместе, десятки сотен раз смотрят друг на друга через обеденный стол и когда одеваются и раздеваются, шепчут в темноте, вскрикивают в волшебной агонии любовных объятий.
— Ба, да тебя проведала прекрасная Алиса! — заметил Мун, когда мы встретились вечером. — Я видел ее на церковном дворе. Вам, верно, есть что сказать друг другу. Не находишь, что она просто обворожительна? Ну на что это похоже, такой драгоценный камень, чистейшей голубой воды, упрятали в бездонные пещеры Оксгодби! Согласись, это ужасно!