Мета
Шрифт:
До меня дошло не сразу:
— Это мой натуральный цвет волос.
— Вот как. Грязноват. Лучше бы тебе осветлиться, — посоветовал он с улыбкой.
Я промолчал.
— Вы уже здесь? — окликнул нас подходящий Окурок. — Идем, нас ждут дела.
Мы втроем двинулись к наставнику. Пересвет бросил на нас последний взгляд и продолжил путь в сторону Центра. Окурок завел нас за край зданий и остановился.
— Это что за хрень была сейчас? — вопросил я.
— Ничего необычного. Пересвет любит напоминать о себе. Забываю, что ты не местный, — почесал голову герой.
Я выглянул за угол и увидел, что к месту гибели серва вышли уборщики с мешком и лопатами и принялись
— И часто он так делает?
Ирис хмыкнула.
— В последнее время — не особо, — пыхнул дымом Окурок. — Ладно, отложим пока оформление бумаг. Съездим-ка лучше на экскурсию по городу.
— Я заберу свой мотоцикл.
— О! Быстро ты разжился байком. Это хорошо.
Пересвет уже скрылся внутри здания, так что я спокойно забрал свой транспорт с парковки. Окурок покатил по дороге, и я последовал за ним. На этот раз герой не сильно гнал, позволяя мне за ним поспевать. Помимо прочего мощности у наших транспортных средств различались не в мою пользу.
Прямо по Береговой улице вскоре мы достигли западных ворот, ведущих за пределы охраняемых городских стен. Снаружи за дорогами особо не следили, да к тому же каверзный снежок прятал ухабы и обломки, поэтому приходилось смотреть в оба, либо ехать след в след за байком Окурка. Ирис с Вороном летели за нами по воздуху. Мы прибыли в ничем не примечательное местечко где-то в районе необитаемых развалин. Хотя я заметил отблески костра в одном из окон чудом уцелевших строений. Беженцы, непринятые городом, тут как-то пытались еще выживать.
Окурок остановился и сошел с байка. Мужчина подошел к заснеженным руинам какого-то строения, наклонился и счистил рукой снег.
— Уже и место не могу узнать, — заметил он. — Когда-то я жил здесь, с женой и двумя детьми, до первой волны Погромов. Это случилось одиннадцатого мая тридцать третьего года.
Мужчина помолчал некоторое время, дымя очередной сигаретой, и я его не торопил. Ирис и Ворон, похоже, знали эту историю, но они не стали вклиниваться в разговор.
— Никто не знает точно, что послужило причиной первой волны, поскольку все свидетели мертвы. Гуру из Штаба полагают, что Пересвет охотился за залетевшим шипокрылом, но не рассчитал траекторию. Один из его ударов пришелся в окно жилого здания и убил ребенка. Затем он спустился извиняться, но разъяренная толпа не утихомиривалась. Тогда им еще казалось, что Пересвет является их слугой, — Окурок усмехнулся. — В чем наш “супергерой” поспешил их разубедить. Он пришел в ярость и убил всех в округе, разрушил несколько домов, после чего скрылся. Где-то под завалами еще покоится часть останков примерно тысячи двухсот жертв “гневного света”.
— И ему сошло все с рук? — поинтересовался я.
— Едем дальше…
Мы вернулись в город и вскоре добрались до большой мощеной площади с черным отполированным камнем в центре. В месте, где мы остановились, брусчатка была не совсем обычной. Присмотревшись, я понял, что камень местами сплавился в единую монолитную массу, пошел волнами и трещинами.
— Знаешь, как называется это место? — спросил Окурок.
— Кажется, Мемориальная площадь, — вспомнил я информацию от соседей. — Здесь стоит монумент людям, погибшим при Падении.
— Официально, — добавил Ворон.
— А неофициально? — уточнил я.
— После первой волны Погромов начались народные волнения. Власти решили, что Пересвету надо принести извинения, заверить, что больше подобного не повторится, — продолжил рассказ Окурок. — Это была очень плохая идея. Двадцатого мая на площади собралось несколько тысяч человек,
— Вы не пытались убить Пересвета?
— Конечно пытались!
— Не вышло?
— Разве Пересвет похож на мертвеца? — хмыкнул Окурок. — Меньше часа ему потребовалось, чтобы уничтожить сильнейших суперов, которые собрались его покарать. Одному герою позднее почти удалось его отравить. Пересвет был практически при смерти, но к несчастью смог восстановиться. После этого случая ублюдок осел в небоскребе Охта-центр на севере Петровска, да устроил в Корсе третью волну Погромов. Еду теперь он добывает себе сам, никому в этом деле больше не доверяя.
— И как же удалось восстановить отношения?
— Власти решили пойти на уступки, — взяла слово Ирис. — До жителей довели общие правила поведения при встрече с Пересветом, а также они согласились назначить его мэром Усть-Корсы с неограниченными полномочиями.
— То есть Пересвет — правитель города?
— Лишь формально. Всю волокиту и проблемы города он оставил Центру. Сам же лишь периодически красуется на разных мероприятиях, гоняется за бандами или левиафанами.
Теперь стало понятнее поведение других героев на плацу перед тюрьмой, когда Пересвет толкал нам приветственную речь.
— Почему об этом мало говорят?
— Если будешь много болтать, то он и по твою душу вполне может явиться, — пояснил Окурок. — Даже в Штабе есть доносчики, которые кормятся за его счет. Пусть он и мудак, но обладает большой силой и властью. Его люди есть в Центре и Корпусе. Но ты вроде парень неплохой. Не будешь ведь писать доносы на своего куратора?
— Нет, — помотал я головой.
— Однако из Пересвета плохой управленец, — заметила Ирис. — Ума ему не хватает. Раньше он старался добиться от толпы обожания, но теперь его устраивает и страх. Поэтому периодически он проводит легкие устрашающие казни. Большую часть времени сидит в своем небоскребе, либо летает по земному шару и творит неведомо что.
— Откуда вообще появился супер подобной силы? Не сам же он развился?
— Это было решение Совета Безопасности и тогдашнего Директора Центра, ныне мертвого, — пояснил наставник. — Они посчитали, что выведение одного сильного мета-человека возвысит Усть-Корсу и Россию в целом. Китай и Рейх набирали силу, Скандинавия до сих пор почти что монополист на рынке эфирной техники и смогла захватить Бретань, в южных анклавах проживает намного больше людей, чем у нас. Власти не прогадали: из-за Пересвета к нам лезть опасались. Однако через какое-то время зверь стал сильнее своих хозяев и сорвался с поводка. Вот и живет теперь Корса, постоянно оглядываясь и пригибая голову. Ну а монумент на площади неофициально поставлен не погибшим после Падения, а жертвам спятившего супера. По примерным подсчетам их около четырнадцати тысяч на данный момент.