Метель в преисподней
Шрифт:
Вот примерно такие мысли и одолевали меня в данный момент, когда я под предлогом «я только на секунду закрою глаза» прилёг на диван.
Проснулся я через пару часов. Уже стемнело, но по часам вечер ещё только начинался. Самое правильное время для того, чтобы пошляться по всяким тюрьмам и психушкам в поисках парня, который бы смог мне объяснить, что же мне нужно делать, чтобы остаться в живых.
Конечно, я мог прямо спросить у Семёна, где держат его сына, но я заранее предчувствовал, чем закончится наш разговор. Семён бы снова начал катить на меня бочку, что я вместо заслуженного отдыха занимаюсь чёрт-его-знает-чем. Затем он поинтересуется, откуда я узнал про Артёма, и в результате по шапке настучат не только мне, но и ещё патологоанатому Игорю, который обмолвился о нём у Семёна за спиной,
Вот поэтому я решил, что уж лучше я самостоятельно всё узнаю, тем более что это не так уж и сложно.
Большое преимущество работы следователем перед любой другой работой состоит в том, что для тебя открываются некоторые двери, которые в обычной ситуации заперты наглухо. Например, можно наводить определённые справки в рамках расследований, и далеко не всегда даже нужно упоминать, каких именно. За последний год количество всяческих программ, призванных централизовать всё управление нашей деятельностью, а так же облегчить нашу службу, увеличилось на целый порядок. Особенно доставлял тот факт, что все эти свистелки вместе работали из рук вон плохо, или, откровенно говоря, никак, отчего до этого отлаженный годами существования советской бюрократической системы процесс перевернулся вверх тормашками и начал судорожно дёргать ногами в припадке. Так что любой следователь пока ещё мог узнать практически любую вещь практически о любом человеке, который был в общей базе. Преступники, во всяком случае, были у нас в базе точно.
А ещё я завёл дружбу с нашим сисадмином (благодаря моей телепатии, это было не сложно), так что я спокойно мог влезать во все эти программы не только на работе, но и у себя дома.
Простой поиск по фамилии выдал мне минимум информации, вроде фотографии Артёма, его биометрических данных, указание преступления по классификации Уголовного Кодекса, а так же медицинское заключение и текущее место пребывания.
— Психушка при тюрьме, — удовлетворённо кивнул я. — Так я и думал.
Я набрал номер тюрьмы, после чего меня перенаправили к нужному человеку, и я договорился о том, что я скоро приду на встречу с Артёмом Селеевым по своему текущему делу, которое может быть связано с его собственным. Увы, приёмные часы закончились ещё утром, но я смог договориться за неполную бутылку той самой настойки на встречу.
К сожалению, компьютер не мог мне выдать подробности дела Артёма, так что мне пришлось довольствоваться тем, что я помнил о нём. Жаль только, что этого, как мне казалось, мало, чтобы начать с Артёмом беседу и не завершить её так же, как мой недавний звонок в типографию.
Моя голова всё ещё побаливала, так что я выпил таблетку старого доброго цитрамона, затем заел её наскоро сделанным бутербродом и, одевшись, вышел на улицу. Погода была тихая, ни ветерка, ни падающего с неба снега, сплошная благодать. Только по-прежнему тяжёлые свинцовые тучи висели над головой и медленно двигались, едва не задевая собой верхушки зданий. Вовсю трудились дворники, пытаясь расчистить тротуары, чтобы через пару часов те снова оказались погребены после очередного снегопада. Придомовые дороги никто уже не убирал, так что силуэты машин оказались щедро присыпанными со всех сторон; малолитражки вроде «Оки» так и вовсе были больше похожи на сугробы, чем на автомобили. Добраться до машин можно было разве что на лыжах, сноуборде или специальных снегоступах в виде приделанных к подошвам ботинок теннисных ракеток, но это было бессмысленно, ибо выбраться из снежного завала мог только танк.
— Питер весной утонет, — пробормотал я, проходя мимо решившего отдохнуть дворника.
— Это верно, — согласился тот, вытерев рабочей перчаткой пот со лба. — Пора акваланг доставать.
Я усмехнулся и, пожелав приятного окончания рабочего дня, пошёл дальше, на остановку.
Ехать было нужно не особенно далеко, но, к сожалению моего стремительно пустеющего кармана, с двумя пересадками. Сначала на северную границу города до конечной одного из маршрутов, потом пешком около полукилометра до другой остановки, а там уже на пригородном
Мы с водителем обсудили всё, начиная от проклятого снега, которого выпало лет на десять вперёд, и заканчивая влиянием цен китайского суперклея на стоимость услуг отечественной медицины. Я скептически полагал, что они никак не связаны, но водитель смог меня убедить в обратном, приведя статистику взаимного изменения цен за последние пять лет. Как он утверждал, графики совпадают один-в-один. Наконец, мы добрались и до недавних происшествий.
— А ты слышал про ночного мстителя в маске? — спросил меня водитель.
— Мстителя? — удивился я, хотя понял, о ком он говорит.
— Ну да. Ходит такой весь разодетый в зимний камуфляж и морды бьёт преступникам.
— А почему мститель? Он кому-то мстит что ли?
— Ходят слухи, что — да. Поговаривают, что один из местных главарей братков с его отцом-боксёром делишки водил, заставлял за деньги проигрывать бой, когда надо. Тому это не понравилось однажды, и он дал тому в зубы. Ну, братки и забили его до смерти прямо на глазах сына, а потом погнались и за парнем. Пацан убежал. А теперь он вырос, вернулся в город и решил найти тех братков.
Я задумался. Какая-то невероятная история прям, и кое-что она мне напоминает.
— А случаем, этот парень не терял зрения в результате несчастного случая? — спросил я водителя. — Что-то, связанное с химикатами. В результате он не обрёл необычно тонкий слух?
Водитель пожал плечами, похоже, не уловив иронии в моих словах:
— Кто его знает, в советское время всякое могло произойти. А власти взяли и замяли этот инцидент.
Мы ещё минут с двадцать болтали о различных вещах, после чего я вышел на остановке возле городской тюрьмы.
Здание тюрьмы было не особо громадным, но каким-то серым, унылым, внушающим одним только своим видом неодолимое желание забиться в угол и заскулить от неведомой тоски. Четыре этажа, везде решётки на окнах (какой идиот будет бежать через окно четвёртого этажа?), повсюду понатыканы видеокамеры, почему-то смотрящие наружу, а не вовнутрь. Всё это обнесено высоким бетонным забором с колючей проволокой сверху, которая, поди, ещё и под напряжением. Прямо за зданием тюрьмы начиналось болото, плавно переходящее через пару километров в редкий низенький лесок. От болот сейчас шёл лёгкий пар, должно быть, они подпитываются с помощью горячего подземного источника. Или же канализации тюрьмы.
На КПП я объяснил скучающему охраннику, кто я такой, по какому вопросу, почему меня положено пропустить, и кто разрешил. После этого, а так же после первого и краткого личного досмотра на предмет ношения пушки Гаусса в карманах моей одежды, меня впустили внутрь. К моему удивлению, внутри оказалось достаточно чистенько и уютно, даже снега было куда меньше, чем в любом другом месте города, даже возле мэрии — под неусыпным надзором целого батальона сторожевых собак и сурового вида охранников группа заключённых старательно чистила двор. На меня коротко взглянули, но не более, хотя мне даже одного этого хватило, чтобы чуть-чуть изменить свой курс и приблизиться к охранникам, отдалившись от зеков. Я напустил на себя самый важный вид, на который только был способен, и вошёл внутрь здания через главный вход. Ещё один КПП, уже куда серьёзнее. Меня тщательно опросили о цели моего визита, после чего я прошёл через целых два металлоискателя, а затем ещё и после того, как сдал куртку в гардероб для посетителей, был подвергнут тщательному досмотру. У меня из карманов вытащили абсолютно всё, считая даже ключи от квартиры и мелкие монеты, не годившиеся даже на то, чтобы заплатить за проезд в силу своей крайне низкой стоимости. Бутылку с настойкой тоже проверили, но куда более бережно и осторожно, только просветили через лампочку и откупорили крышку, чтобы понюхать.