Метель
Шрифт:
— Нет, сэр. Между сезонами я сторож.
— А во время сезона?
— Что-то вроде хозяина гостиницы.
— Не дискредитируйте передо мной хозяев гостиниц, — отозвался Хейз. — Верните мне задаток, мистер Уландер. Поедем куда-нибудь в другое место.
— Эх, сэр, прежде всего, мы не можем возвратить деньги, но мы с удовольствием оставим за вами заказ на потом, когда пожелаете…
— Слушайте, мистер Уландер, — начал Хейз угрожающе, — не знаю, что за…
— Э-э, видите ли, сэр, здесь в городе сдается много помещений, но ни в одном из них, сэр, нигде вы не найдете отдельной ванной. Так что, если вас не смущают прогулки по коридору…
— Я
— …и общая туалетная в гостинице с сотней лыжников, ну тогда…
— Вы мне сказали по телефону…
— Надеюсь, вам удастся устроиться где-нибудь в другом месте. Но даму, наверное, больше порадовало бы некоторое уединение. — Уландер дожидался результата его размышлений.
— Если я отдам ей сто четвертый, — начал было Хейз, но остановился. — Это ведь комната с ванной?
— Да, сэр, сто четвертая.
— Если я ей отдам этот номер, где ванная сто пятой комнаты?
— В конце коридора, сэр. А мы на самом склоне, отличное место для лыж и ожидается еще не меньше двадцати сантиметров снега…
— По радио сказали: от десяти до пятнадцати.
— Это в городе, сэр. Здесь обыкновенно бывает гораздо больше.
— Если бы вы то же говорили и по телефону, — бросил Хейз. — Где расписаться?
Глава 2
Коттон Хейз был детективом и как сотрудник 87-го полицейского участка перебывал во множестве привлекательных и непривлекательных комнат штата Нью-Йорк. Как-то он выдал себя за докера, снял меблированную комнату недалеко от порта, и его разбудило среди ночи нечто вроде вереницы серых тряпок, шествующих мимо кровати. Тряпки оказались великанами, или вернее, мини-великанами из семейства Rattus muridae [1] , каковые на разговорном языке именуются крысами. Он зажег лампу и схватил метлу, но эти наглые негодяи-крысы встали на задние лапы, как боксеры, и ощерились. В уверенности, что вся стая немедленно кинется перегрызать ему глотку, он тут же ретировался из комнаты…
1
Латинское название крысы как вида животных. — Прим. ред.
В комнатах сто четвертой и сто пятой пансионата «Роусон» крыс не оказалось. И многого другого не оказалось тоже. Эти номера несомненно проектировал верный последователь спартанской философии. Стены сияли обнаженной белизной, за исключением рекламных афиш, — по одной на каждую. В обеих комнатах стояло по одинарной кровати и деревянному туалетному столику, выкрашенному белым, в углу торчал плохонький шкафчик для одежды. В том номере, который собирался занять Хейз, — без ванной — можно было лопнуть от жары, вентиляторы волнами гоняли горячий воздух. В номере с ванной, то есть в комнате Бланш, наоборот, оказалось невыносимо холодно. Единственное окно затянуло инеем, пол — как лед, постель — как лед, батареи и вентиляторы явно не работали.
— А у меня замерзли ноги, — вздохнула Бланш.
— Я тебе уступлю натопленную комнату, — галантно пообещал Хейз, — но ванная здесь.
— Да ладно, как-нибудь обойдемся. Пошли вниз за чемоданами.
— Я сам принесу, — отозвался Хейз. — Прошу тебя, иди сейчас же в мою комнату. Нет смысла тут мерзнуть.
— Лучше там задыхаться, — бросила Бланш ядовито, после чего повернулась и прошла мимо него в соседнюю комнату.
Он спустился по длинной лестнице в прихожую,
Дверь распахнулась, и, едва не столкнувшись с Хейзом, оттуда выскочил высокий мужчина в черном лыжном костюме с капюшоном. Узкое лицо мужчины отличалось красотой и изяществом, орлиный нос напоминал острие топорика. Даже при слабом свете, просачивающемся из коридора, Хейз разобрал, что мужчина очень загорелый, и невольно предположил, что перед ним лыжный тренер. Эту догадку подтвердил значок на правом рукаве — ярко-красные переплетенные буквы П и Р. Показалось нелепым, что этот человек держал в левой руке пару белых коньков для фигурного катания.
— Ох, извините, — сказал он. Лицо его расцвело улыбкой. Он говорил с акцентом — не то немецким, не то шведским. Хейз не мог определить.
— Не за что, — отозвался Хейз.
— Помочь вам?
— Нет, я думаю, что сам справлюсь. Попридержите мне только дверь.
— С удовольствием, — воскликнул он и только что каблуками не щелкнул.
— Снег хороший? — спросил Хейз, протиснувшись в узкие двери.
— Сейчас так себе, — ответил тренер. — Завтра будет лучше.
— Ну спасибо.
— Очень приятно было познакомиться.
— Завтра в горах увидимся, — бодро пообещал Хейз и зашагал вверх по лестнице.
Во всем окружающем сквозило что-то забавное: соседние комнаты с одной-единственной ванной, да еще такие кельи, жара в одной, а в другой стужа, и то, что под ними мастерская, и то, что начался обильный снегопад, и даже торопливый лыжный тренер с его вежливыми тевтонскими манерами, горловым голосом и фигурными коньками — вся обстановка отдавала фарсом. Хейз расхохотался, поднимаясь по лестнице. Когда он вошел в комнату, Бланш уже растянулась на его кровати. Он поставил чемоданы.
— Что там было смешного? — спросила девушка.
— Ни дать, ни взять — бутафорская гостиница из оперетты, — пояснил Хейз. — Пари готов держать, что и гора здесь — только декорация. Вот завтра утром пойдем туда и убедимся, что она нарисованная!
— У тебя приятная и теплая комната, — сообщила Бланш.
— Верно. — Хейз принялся запихивать лыжи под кровать, а она следила за ним заинтересованным взглядом.
— Ты что, ожидаешь врагов?
— Все возможно в этом мире, — он снял пояс и вынул пистолет из кобуры.
— Ты что, и завтра на лыжах будешь его носить? — осведомилась Бланш.
— Нет. В этот карман с «молнией» пистолет никак не влезет.
— Я намерена спать в этой комнате, — вдруг сказала Бланш.
— Как хочешь, — согласился Хейз. — А я пойду в соседний холодильник.
— Гм, не то чтобы я именно это имела в виду…
— А?
— Разве детективы никогда не целуются?
— А?
— В городе мы два вечера провели вместе, да и потом три часа ехали вдвоем в автомобиле, а ты меня еще ни разу не поцеловал.