Метель
Шрифт:
Вибрация его хриплого голоса, тут же отозвалась во мне приятной дорожкой тока.
— Значит… теперь я должна буду жить здесь? — осторожно спросила, взглянув на него из-под ресниц.
Некоторое время Самрат молчал, задумчиво перебирая пальцами мои волосы, а затем неожиданно произнес:
— Аня. Если бы я хоть на секунду сомневался в том, что мы хотим одного — не стал бы привозить тебя сюда.
Мои щеки вспыхнули от такого очевидного, но вместе с тем глубоко спрятанного внутри меня. Так странно… Все мои чувства были как на ладони, но я боялась в них признаться! Хотя казалось,
— Я не собираюсь запирать тебя или лишать свободы передвижения, — продолжил он тем временем сдержанным тоном. — Мой дом не может сразу стать для тебя всем.
Поэтому если ты захочешь некоторое время побыть в своей квартире, я не буду препятствовать.
Кажется именно в этот момент половина сомнений, что тяжестью занимали мое сердце, ушли. Но я все же забежала вперед…
— Однако вернуться туда ты сможешь, только когда я буду уверен, что твоей безопасности ничего не угрожает! — непреклонно добавил Самрат.
Я устремила застывший взгляд в пространство, чувствуя, как что-то тут же неприятно колыхнулось внутри. Как будто кто-то сжал в тиски мою грудь, отчего эмоции неприятно защипали в носу.
— Я думала, что я в безопасности, — сорвалось с губ почти шепотом, пока я пыталась справиться с нахлынувшими воспоминаниями минувшей ночи.
Дыхание едва прервалось, но Самрат тут же крепче сжал меня в объятиях, как будто хотел защитить даже от этих мыслей.
— Всё позади, Жаным*, — прозвучал его низкий голос над моей макушкой. — И все виновные уже понесли свое наказание, в этом не сомневайся.
Что-то внутри заставило меня заострить внимание на слове «все». Слегка нахмурившись, я на секунду задумалась и даже украдкой взглянула на Самрата, что смотрел в потолок, точно что-то видел там.
— Больше никто не посмеет тебе навредить.
Пр. автора: *Жаным — душа моя (Казахский)
Несколькими часами ранее…
Невысокий мужчина крепкого телосложения, отдернул ворот своей теплой кожаной куртки и окинул цепким взглядом захудалый двор у старой пятиэтажки. Сплюнув в грязный снег, он направился к пассажирской двери серебряного «минивэна» и, нырнув в салон, вытащил оттуда большой букет красных роз. Не меньше пятидесяти бутонов были завернуты в дорогую бумагу зеленого цвета и распространяли шлейф аромата при малейшем дуновении ветра.
Эту красоту мужчина небрежно закинул себе на плечо точно веник и уверенно направился в ближайший подъезд. Лениво преодолевая ступеньку за ступенькой, он ловко играл спичкой в своих зубах, сохраняя абсолютно бесстрастное, даже скучающее выражение лица. Когда же остановился на нужном этаже, намеренно окинул взглядом лестничные пролеты, выплюнул спичку и, скинув букет с плеча, нажал на звонок.
Дверь открыли почти сразу. В проеме застыла стройная девушка в коротком шелковом халатике, устремив удивленный и откровенно оценивающий взгляд в сторону нежданного гостя.
— Из доставки говоришь? — кокетливо подмигнул она, сверкнув своими лисьими глазами. — И от кого же букетик?
— Разве это важно? — обаятельно улыбнулся мужчина с грубыми чертами лица, протягивая ей цветы.
— Конечно, — не спеша перехватила она дар. —
Они одновременно усмехнулись, увлекшись игрой спонтанного флирта.
— Нет, — уверенно отозвался незнакомец, улыбка которого плавно сошла на нет. — Я никогда не ошибаюсь.
Девушка успела лишь на секунду уловить подвох, но было уже поздно. Практически из ниоткуда на лестничной площадке возникло еще двое мужчин, в которых она без исключения уловила бандитские повадки. Слишком слаженно действовали и хладнокровно. Она успела лишь отшатнуться и выронить букет, который тут же стоптала чья-то нога в тяжелой обуви, прежде чем свора незнакомцев ворвалась в ее квартиру.
— Эй, парни, вы чего?.. — донесся ее нервозный голос из коридора, а затем пронзительный крик: — ПОЖАР…
Но он тут же оборвался. И даже если кто-то мог услышать его, вряд ли придал значение, потому что так и не дождался повтора.
Мой немигающий взгляд оторвался от подъездного окна и спустился к ролексам на запястье. Я намеренно не спешил, поднимаясь по ступенькам. Из квартиры доносились хаотичные звуки возни, но только я знал, что стоит за этим белым шумом. Дверь мне открыл тот, что стоял на шухере. Бесстрастно блуждая взглядом по далеко не бедной обстановке квартиры, я прошел в зал, где двое мужиков терзали тело извивающейся девушки. Даже эта картина не вызвала во мне жалости. Потому что в мозг жалом впилась параллель, где на месте этой шлюхи могла быть Аня…
Один из них держал ее за руки, второй устроился между насильно разведенных ног.
Она уже выдохлась. Устала бороться с двумя здоровыми самцами, что продолжали рвать на ней остатки одежды, грубо трогать во всех местах и в самых пошлых выражениях рассказывать о своих намерениях. Но надо отдать должное, девушка почти не плакала. Ее волосы были растрепаны, лицо лоснилось от испарины, но стиснув зубы, она умудрялась плеваться и бросать маты в сторону насильников.
Однако в этой ситуации мне все-таки дано было узнать границы своей жестокости.
То, насколько далеко я готов зайти под воздействием отравляющего чувства ярости и потребности возмездия.
В какой-то момент ее рот зажали, и тот, что был между ног начал нетерпеливо расстегивать свои брюки. У них не было каких-то конкретных инструкций. И они уже были на грани грязного возбуждения. Потому судьба этой неудавшейся мамашки была целиком и полностью в моих руках.
Я хладнокровно наблюдал, как она зажмурилась и завыла, понимая, что бессильна против лома обстоятельств. И только тогда моя ярость нашла, наконец выход. К счастью для нее. После чего и последовал спокойный приказ:
— Стоп.
Как только девушку отпустили, она отползла к стене, дрожа всем телом и враждебно бегая глазами от одного присутствующего к другому. Когда же ее взгляд замер на мне, искаженное паникой лицо мгновенно вытянулось. Спокойно выдержав ее шок вперемешку с испугом, я не спеша приблизился и присел на корточки, прямо напротив.
— Понравилось? — спросил металлическим тоном, а у нее губы затряслись от накала эмоций. — Это то, что ты творишь мразь. А теперь тебе дано понять на собственной шкуре, что любая безнаказанность наказуема.