Метель
Шрифт:
Ее лицо отразило хмурое отчаяние, а пронзительный взгляд так и впился в меня застывшей горечью.
— Аня… — выдавила женщина с таким трудом, будто у нее во рту образовался кляп.
— Я понимаю твою боль — слишком долго она жила с тобой, но ты многого не знаешь!
Мне показалось, ее пальцы дрожали. когда она взяла кружку. чтобы сделать глоток чая, после чего сцепила руки в замок и. дав себе еще несколько мгновений. продолжила говорить.
— Я… просто не хотела все сразу вываливать на тебя. Думала, как-то смогу постепенно рассказать о том, что было, все объяснить… Но теперь мне в любом
Я невольно напряглась от этого предостерегающего намерения. Ведь что-то лихорадочным пульсом в груди подсказывало — именно с этой точки многое разделиться на «до» и «после»!
— Когда я узнала, что все это время тебя воспитывала моя сестра… несколько дней не могла оправиться от потрясения. — услышала я то, что меньше всего ожидала. —
Было невыносимо смириться с мыслью, что твоя судьба оказалась в ее руках…
— Что?! — выдохнула я. не веря своим ушам.
Я конечно никогда не питала иллюзий насчет теплых отношений со своей тетей, но если бы не она… Несмотря на все обиды, я всегда была благодарна ей за то. что избежала участи бездомной сироты!
— По-моему ты должна была радоваться, что я росла не с чужими людьми?.. — предположила я недоумевающим тоном. — Да хотя бы сказать спасибо, что она приютила меня!..
— Ты ничего не знаешь о наших отношениях, — непреклонно возразили мне. — А точнее то, что они никогда не были похожи на родственные…
— Да, причем тут тетя?! — возмутилась я, не собираясь поддерживать обвинения, которыми женщина напротив явно намеревалась оправдать себя.
— Она ненавидела меня, Аня, — последовал твердый ответ. — Всю свою жизнь завидовала и радовалась, когда судьба наносила мне удары. И этот человек взялся воспитывать тебя. Человек, который много лет был единственным источником какой-либо информации обо мне!
В моих глазах отразилось враждебное недоверие, но, тем не менее, я не спешила выгораживать свою тетку. На память как по болезненному щелчку пришли воспоминания, подтверждающие слова матери. Сколько раз я слышала упреки в свою сторону? Сколько раз расплачивалась, выдерживая детской психикой обвинения, которые были грубо адресованы той, что породила меня?..
Тетя не гнушалась и не скромничала. Сколько помню — все детство вываливала на меня свое негодование и гнев за нерадивую сестру. Постоянно тыкала и сравнивала меня с ней, с брезгливостью пророча такое же будущее. В итоге дошло до того, что я начала сопротивляться. До нервного срыва кричала, что никогда не буду такой как она! Кажется, только тогда родственница угомонилась. Когда поняла, что подавила во мне все чувства к матери до основания.
Внимание напротив уловило мое замешательство и тяжесть, отразившуюся в глазах.
— Просто подумай, — услышала я осторожное. — Откуда ты могла знать, что я делаю, когда ты оставалась дома одна?
Наши взгляды замерли в противоречивом контакте. Боже… порой до жути казалось, что я смотрю в зеркало. Или же это фантазия играла со мной злую шутку…
— Только Рая могла культивировать в тебе это представление обо мне, — констатировала женщина обреченным голосом. — Вот чего я боялась больше всего.
Что все детство она отыгрывалась на тебе и жестоко внушала искаженную картину того, что происходило
Взгляд полный хмурой растерянности впился в женщину, которая уже с трудом справлялась с эмоциями.
— Хочешь сказать, что это не правда? — скептически, но уже не так уверенно спросила я.
— Нет, — ответила она, со стальным блеском взглянув мне прямо в глаза. — Я была молода, но никогда не была легкомысленной. Оставляя тебя дома, я не гуляла и не развлекалась, Аня. У меня просто не было на это никаких сил! Я… работала.
Работала до голодных обмороков, чтобы прокормить нас.
На некоторое время я просто зависла, переваривая неожиданную информацию. В голове пронеслась такая карусель, что даже виски заломило.
— Не понимаю, — подозрительно бросила я в какой-то момент, придирчиво разбирая ее слова по буквам. — А как же сады? В конце концов, можно было попросить кого-то посидеть со мной!
— Думаешь, я не пыталась?! — подавленно отозвалась она. — Родители жили далеко, к тому же они сразу дали мне понять, что не горят желанием принимать незамужнюю дочь с маленьким ребенком на руках. Даже родная сестра отвернулась от меня, когда была так необходима! А сад… В то время с пустыми руками туда практически невозможно было попасть. У меня не было ни единого шанса. И каждый раз я на свой страх, и риск оставляла тебя дома одну. Это было невыносимое время… И вынужденные меры, иначе бы тебя просто забрали у меня!
Я прямо почувствовала, как начинают неметь пальцы на руках от необратимого оттока крови. Мне было настолько тяжело воспринять эту информацию, что холодный пот выступил на коже, и тошнота подобралась к горлу. И я не знала, сколько еще выдержу в этом состоянии — на грани…
— Это правда… что тебя украли? — выдавила взволнованно, проглотив горькую слюну.
Взгляд серых глаз мгновенно померк и потяжелел. Женщина перевела внимание в пространство и коротко кивнула. Будто боль воспоминаний опутала ее и только ради меня она справлялась с ней.
— Как это произошло?
У меня дыхание срывалось от нервного напряжения. Было страшно узнавать эти подробности, но до жжения в сердце необходимо! Чтобы все сошлось, чтобы я нигде не упустила пробелы и не оставила ни единого шанса для сомнений.
— Многие считают, что красивые девушки, самые счастливые на свете, — задумчиво произнесла она, продолжая отстраненно смотреть в пространство. — Но порой красота может оказаться проклятьем… А я всегда была видной девушкой. Даже если не красилась, привлекала к себе крайне ненужное внимание. И однажды это сыграло роковую роль в моей судьбе…
Где-то послышался навязчивый звон посуды, и я впервые поняла, насколько абстрагировалась от внешней обстановки, внимая каждому слову женщины напротив.
— Я познакомилась с ним на работе, — поведала она сдавленным тоном. — Это было не самое лучшее заведение города, но этот, с виду обеспеченный незнакомец, упорно приходил в каждую мою смену. Я никогда не славилась робостью и умела жестко осадить, если человек переходил границы дозволенного! Но мое холодное пренебрежение казалось, только еще больше раззадоривало его… Он был очень напористым и продолжал добиваться своего.