Метка Каина

Нокс Том

— Enoka? La cuerda… [19]

На руке спутника Мигеля красовалась татуировка: лаубуру, волнистое солнце. И именно этой татуированной рукой он держал веревку. Невысокий мужчина, Энока, шагнул вперед.

Дэвид бросил на Эми отчаянный взгляд. Их что, прямо сейчас повесят?Вряд ли можно было сказать, что они к этому готовы.

Сообщник террориста, Энока, принялся за работу. Он связал Эми и Дэвиду руки за спинами, — а они только и могли, что молча сидеть, не шевелясь, под прицелом пистолета Мигеля. Через

несколько секунд они были связаны, как бессловесные животные перед забоем.

19

Энока? Сюда ( баск.).

Потом Мигель заговорил с печальной хмурой страстью. Его длинная тень тянулась по потолку пещеры, ее рождал мерцающий свет потока.

— А знаете, Мартинес, вы хорошо водите машину. Очень хорошо. Впечатляюще. Но вы все равно не понимаете по-настоящему эти холмы. Вы не понимаете это место. Наш язык. Вы и не можете все это понять. Hikuntzta ez da nahikoa! [20] Разве не так?

По губам Мигеля скользнула странная полуулыбка, и он окинул взглядом пещеру; его слова гулко разносились в пустоте.

20

Это просто невозможно ( баск.).

— Я вам говорил, что будет, когда я снова вас найду. И вот я вас нашел. В пещере ведьм! Надо же было выбрать именно это место… Маленькая ведьма и ее большой гасконский дружок. То, что надо, — он снова повернулся к ним. — Помнишь, Эми? Помнишь наш сказочный ужин на природе?

Он наклонился над девушкой, очень низко, вглядываясь в ее лицо. Дэвид с отвращением увидел, как террорист поглаживает ее щеку дулом пистолета. Гладит ее.

— Ммм… Эми? Ведь это было? Помню потрясающие кровяные колбаски. Tripota. И твою сладкую marmatiko.

Эми молчала. Мигель продолжил:

— Разве мы не тут занимались сексом? Или это было в какой-то другой пещере? Это было здесь, ведь правда? Я забыл.

Эми сидела отвернувшись, но убийца подцепил ее под подбородок стволом пистолета, заставив поднять голову и посмотреть на него. Он безмятежно улыбался. Эми нахмурилась. Он действительно улыбался.

И тогда она тоже улыбнулась.

Дэвид в ужасе уставился на них.

Эми смотрела вверх, улыбаясь почти сладострастно, а Мигель журчал:

— Ты ведь знаешь, что я собираюсь его убить, да?

Она кивнула:

— Да.

— В таком случае, Эми, не поразвлечься ли нам сначала?

Она снова кивнула; он наклонился еще ближе.

— Dantzatu nahi al duzu nirekin? [21] Прежде чем мы убьем его.

— Да, — согласилась она. — Пожалуйста… трахни меня здесь. Трахни, как прежде.

Мигель захохотал. Это был печальный и жадный смех, заморозил кровь Дэвида, превратив ее в крошечные кристаллы скорби. Что здесь происходит?

21

Хочешь потанцевать со мной? ( баск.).

А террорист опять провел дулом пистолета

по лицу Эми, по ее уху, по губам — как хирург, намечающий линию будущего разреза, или мясник, размечающий тушу для рубки. Потом он повернулся к своему приятелю, маячившему в тени.

— Энока… Vaya, adi'os! [22]

Приземистый мужчина поспешил прочь, явно испытав немалое облегчение. Дэвид переводил взгляд с Мигеля на Эми, с Эми опять на Мигеля… Его сердце сжималось от страха.

А Эми продолжала улыбаться, вскинув голову, она улыбалась этому террористу — смиренно и одновременно страстно… Выражение глаз бандита изменилось. И стало отчетливо видна эрекция, приподнявшая его камуфляжные штаны.

22

Иди, прощай ( исп.).

Не только страх, но и отвращение переполнили Дэвида. Он уже не хотел смотреть на Эми. Как она могла держаться вот так? Не было ли все предыдущее просто чудовищной шуткой, которую сыграли с иностранцем? Или она просто хочет спасти свою жизнь? Или и вправду испытывает страсть к Мигелю? Не было ли все вообще некоей странной, извращенной сексуальной игрой между ними… игрой, для которой был необходим зритель?

Дэвида начал охватывать гнев… и презрение… и неуемная ярость…

Энока исчез за камнями. Они остались одни. Мигель, Эми и Дэвид. Террорист уже развязывал девушке руки. А она, едва освободившись, потянулась к нему; быстро расстегнула ремень на его штанах, спустила их, потянула рубашку… Она целовала бандита в небритый подбородок, гладила его шею, как какая-нибудь наложница, готовящая султана к ночи любви. Или как ведьма, угождающая повелителю.

Дэвид отвернулся и зажмурился, его мутило. Он не желал этого видеть; да, он был связан, он не мог уйти, он был вынужден слушать, но он не обязан был смотреть.

Низкий голос раздался над его головой:

— Эй, ты!

Дэвид открыл глаза.

Мигель уже лежал на Эми, его огромное тело выгнулось над маленькой молодой женщиной, как темная крыша. Но смотрел он на Дэвида, по-прежнему держа в руке пистолет.

— Ты, Мартинес! Смотри, или я тебя убью! Смотри, а потомя тебя убью.

Дэвида уже просто выворачивало от ярости. Он прищурил распухшие веки и стал смотреть.

Эми лежала на спине. Ниже талии она была обнажена. Ее губы жадно целовали голые плечи Мигеля. Дэвид с отвращением наблюдал за тем, как Мигель овладел ею. Теперь они оба ритмично двигались, они действительно этим занимались, и Эми целовала его. Она вложила пальцы ему в рот, и он посасывал их, наслаждаясь вкусом. Покусывал и посасывал. Его губы быстро двигались, он млел от наслаждения. Он стонал…

— Моя сладкая красная марибу… Малышка. Да? Ты ведь все еще любишь своего папочку?

Он стал покусывать ее грудь, его темные ладони сжимали белые ягодицы, он нависал огромной темной тенью над белизной плоти девушки, терся носом о ее красные соски; его волчья пасть как будто пожирала ее. Дэвида охватило отчаяние.

А потом террорист вдруг как-то мгновенно и нелепо дошел до финала. Его руки дернулись — и он упал на Эми.

Его голова лежала теперь на белой обнаженной груди. А Эми гладила его волосы, ласкала его.

Потом ее расширенные глаза взглянули на Дэвида с непонятным выражением.