Метка клана
Шрифт:
Мира задумалась и действительно вспомнила. Едва с Людовичами было покончено, а их роду вынесен вердикт, гости не удостоили трупы даже мимолетным взглядом.
— Я могу тебя отпустить. Но у меня нет гарантий, что ты не пойдешь в полицию. Твоего честного слова, прости, будет недостаточно.
— И что ты намереваешься делать?
— Я прошу тебя побыть моей гостьей неделю. После этого ты благополучно вернешься домой, я обещаю. Гарантирую, что здесь тебе не причинят никакого вреда.
— Но там моя жизнь!
— Да, я понимаю. Но ты же можешь позволить
— Да причем тут заработок! Я просто не хочу быть…
— Рядом со мной? — подсказал он.
— Да, — тихо сказала Мира. — Ты совсем не такой, каким я тебя себе представляла.
— К сожалению, ты увидела мою истинную ипостась. А я не планировал её демонстрировать.
— До посева? Как мило.
— Мира, — немного сдавленно произнес он, — всё это… Все свалившиеся в один день обстоятельства, твое потрясение… Все это дало тебе неправильный взгляд на меня и мое к тебе отношение. Даже мой браслет… — Артур кивнул на её предплечье. — Это не клеймо, не тавро хозяина, не бирка на ноге перелетной птицы. И это в любом случае не стилизованные наручники. Ты свободна в своей жизни, я не собирался тебя ни к чему принуждать. Я собирался…
Артур порывисто встал.
— Я хотел завоевать тебя, так сказать, естественным путем.
— Завоевать?
— Да, — он повернулся к ней. — Завоевать твое сердце.
Мира смотрела на него во все глаза. Внезапное откровение, высказанное вслух, да еще таким серьезным голосом…
— Знаю, тебе трудно поверить в это. После моих рассказов и того, что ты видела. Но я искренен. С самой нашей встречи в том автобусе я не перестаю думать о тебе.
Миру смутили его слова, но мозг помог справиться со смущением, перейдя в наступление.
— А я должна была быть завоеванной в статусе кого?
Она сразу пожалела о своих словах, но было уже поздно.
— В качестве кого? — немного, как показалось Мире, беспомощно повторил он. — В качестве кого…
— Я так понимаю, — безжалостно продолжала она, сама удивляясь неожиданно появившейся злости, — что своей… как это… самкой Вожака ты меня сделать не можешь, потому что я — человек, а не… сварг. То есть никакой официальной пары мне не светит. Тогда кем? Наложницей? Сосудом для твоего семени? Суррогатной матерь…
Он вдруг оказался рядом, на коленях перед креслом, и его губы прервали её гневный монолог.
Мира дернулась, было, но сразу замерла.
Стояла, вдруг беспомощно опустив руки, словно разом лишилась сил, и молила только об одном: чтобы Артур не схватил её в охапку. Девушка страшилась того, что, если он сейчас обнимет, то в её сознании превратится в одного из тех уродов, что поделили Миру сегодня на троих. И никогда не станет для неё другим.
Но Артур не спешил заключать её в объятия.
Не отрывая губ, он медленно поднял руки, и Мира почувствовала мягкое прикосновение его пальцев к своей шее. Большие медленно прошлись вверх, к щекам, а остальные скользнули дальше,
Злость куда-то ушла.
Мира вдруг поняла, как её душа и тело стосковались по таким вот прикосновениям. Вдруг осознала, что эту тоску не убило даже недавнее предательство тела, одурманенного наркотиком.
Сперва она оставалась безучастной, позволив его губам осторожно изучать её лицо, наслаждаясь почти невесомыми касаниями, легкими, как задевающие крылья порхающей бабочки. Потом мягкий поток неги незаметно подхватил ее, медленно начиная кружить голову, делая упрямо сжатые губы мягче и податливей. Артур нежно касаясь, ласкал руками её лицо, отчего легкая приятная волна плавно скатывалась вниз по шее Миры на ее обнаженные плечи и дальше, на грудь, приподнимая крохотные волоски и вызывая мурашки.
Мира разжала губы, и её унесло куда-то далеко, прочь от всех сегодняшних бед. Она чувствовала в его поцелуе не животную страсть и не похоть, но всеобъемлющее желание. Она не знала, что поцелуй может передавать это чувство так полно. Артур взял её лицо в ладони и продолжал целовать ее в губы, чуть втягивая то верхнюю, то нижнюю.
Ещё никто такого с ней не делал. Её лицо словно очутилось в нежном коконе, уютном и безопасном. Она почувствовала себя совершенно беззащитной, но одновременно укрытой от всех возможных бед. И она отдалась этой надежной ласке, вырвав из себя стержень, который, как она вдруг поняла, носила не только сегодня, а с самой Ромкиной смерти. Воспоминания о муже отозвались не болью потери, как прежде, а легкой приятной грустью, которая была сродни ностальгии.
Артур встал и медленно поднял Миру на ноги. Его руки опустились ей на шею и ниже, на плечи.
Девушка отстранилась и пытливо заглянула ему в глаза. Но в рыжих сияющих углях, жегших её с его лица, она прочитала только обожание и заботу. Не отводя взгляда, он медленно потянул платье с её плеч. Ткань сначала потянула её маленькую грудь вниз, зацепив напрягшиеся соски, потом, освобожденная, она словно выпрыгнула прямо в ладони Артуру. Мира отвела голову назад, и его губы приникли к её шее, пальцы сжали соски. У девушки перехватило дыхание. Немного опомнившись, она сама уже взялась за его пуговицы. Оторвавшись от её груди, Артур торопливо сорвал с себя рубашку, обхватил Миру и прижал её к себе.
Прикосновение груди к его телу пронзило её насквозь.
Он словно был наполнен электричеством, а она стала проводником. Этот заряд пробежал по её телу, пробуждая его ото сна, и разрядился внизу живота. Мира почувствовала, как потекла.
Артур тоже словно почувствовал это. Подхватил девушку на руки и понес к кровати. Четвертый мужчина за день. Предательская мысль вспыхнула на секунду и погасла где-то на краю её сознания, потому что Артур положил её на постель и приник губами к груди.