Метка смерти

Кук Робин

Когда боль в ногах немного утихла, Джек поднял велосипед на плечо и стал подниматься по лестнице на эстакаду. Его ноги все еще оставались ватными, но Джек торопился. Проходя мимо здания, он обратил внимание на несколько припаркованных у обочины грузовиков с работавшими двигателями и развернутыми антеннами спутникового телевидения, а также многочисленных репортеров, толпившихся возле дверей в вестибюль. Что-то затевалось.

Через стекло офиса службы безопасности Джек кивнул Роберту Харперу.

— Опять за свое любимое занятие, доктор Стэплтон?! — воскликнул охранник, вскакивая со стула. — Давненько я вас не видал с этим велосипедом. — Он высунулся в открытую дверь.

Не оборачиваясь,

Джек махнул ему рукой и потащил велосипед вниз, к моргу. Он миновал маленький секционный зал — помещение для обследования уже начинающих разлагаться трупов — и свернул налево перед возвышавшейся в центре громадой холодильника — хранилища с выдвижными секциями, куда тела помещались до аутопсии. Ему надо было приткнуть велосипед где-нибудь среди сосновых гробов фирмы «Поттер», предназначавшихся для неопознанных и невостребованных тел. Убрав одежду и велосипедную экипировку в свой шкафчик в раздевалке, Джек направился к лестнице. Проходя мимо Майка Пассано, санитара из ночной смены, он в знак приветствия помахал рукой, но тот был так занят бумагами, что не заметил Джека.

Добравшись до центрального коридора, Джек вновь увидел толпившихся в вестибюле людей. Их возбужденные голоса были слышны даже в глубине здания. Что-то происходило. Его любопытство продолжало нарастать. Одним из аспектов его работы в судмедэкспертизе была совершенная непредсказуемость того, что ему готовил очередной день. Каждый раз, приходя на работу, он чувствовал не то волнение, не то возбуждение — ощущения, совершенно непохожие на те, что он когда-то испытывал, будучи офтальмологом, когда похожие друг на друга дни проходили в тиши и уюте.

Его карьера офтальмолога неожиданно закончилась в 1990 году, не выдержав натиска «сетевого» гиганта «Америкер» [1] . Последовавшее за этим предложение «Америкер» устроиться к ним на работу в качестве рядового сотрудника было для Джека очередной пощечиной. Опыт подсказывал ему, что старая медицинская практика, основанная на тесном общении врача с каждым конкретным пациентом и индивидуальном подходе при выборе лечения, быстро уходит в прошлое. Это откровение и подтолкнуло его к решению переквалифицироваться на патологоанатома в надежде уйти от системы «сетевого» медобслуживания в городе. Джек считал его просто профанацией. Но по иронии судьбы «Америкер» вновь возникла в жизни Джека, несмотря на его попытки как-то дистанцироваться от нее. Благодаря своим невысоким расценкам компания получила контракт на медобслуживание в городе, и теперь Джек, да и все его коллеги были вынуждены в случае необходимости обращаться за медицинской помощью именно в «Америкер».

1

Сеть медицинских учреждений. — Здесь и далее примеч. пер.

Чтобы не пробираться сквозь толпу репортеров, Джек двинулся назад тем же путем в сторону отделения опознания, где у работников морга обычно и начинался рабочий день. Поочередно один из старших медэкспертов приходил на службу пораньше, чтобы ознакомиться с информацией о произошедшем за ночь, решить, в каких случаях необходима аутопсия, и распределить обязанности. Несмотря на очередность, Джек по привычке всегда приходил раньше других, чтобы увидеть весь объем предстоявшей работы и выбрать для себя самое сложное. Поначалу Джек удивлялся, почему его примеру не следовали остальные, пока не понял, что эта его привычка их абсолютно устраивала, так как они были заинтересованы в обратном. Его энтузиазм неизменно приводил к тому, что он вез на себе больше других. Но он и не возражал:

порой работа становилась для него своего рода способом эмоциональной разрядки. Когда они с Лори жили как супружеская пара, ему удалось приучить и ее приходить на службу вместе с ним. И это было его достижением, учитывая, каких трудов ей стоило просыпаться по утрам. При мысли о Лори Джек улыбнулся. Интересно, здесь ли она?

Вдруг Джек резко остановился. До этого момента он намеренно старался не думать об их утренней ссоре, но сейчас мысли о взаимоотношениях с Лори и воспоминания о страшных событиях прошлого неожиданно всплыли в его памяти. Он почувствовал раздражение и досаду, недоумевая, зачем Лори понадобилось вдруг все испортить, тем более что до этого между ними все было очень хорошо. Он даже успокоился за последние годы — весьма знаменательно, если учесть, что одно время он был убежден в том, что недостоин ни жить, ни тем более быть счастливым.

В нем поднималось негодование: чего ему не хватало — так это напоминаний о тлевшем в нем чувстве вины, появившемся после потери жены и дочерей и неизменно сопровождавшем любые разговоры о браке и детях. От мыслей об ответственности и неизбежной уязвимости при создании новой семьи ему становилось жутко.

— Так, хватит, — еле слышно пробормотал Джек. Закрыв глаза, он яростно потер лицо обеими руками. Ох, Лори, Лори.

К нему вдруг вернулась подавленность, напомнившая ему о пережитой депрессии. А ведь он действительно испытывал к Лори искренние, теплые и нежные чувства. И все шло бы замечательно, если бы не эта болезненная «детская» тема.

— Доктор Стэплтон, вы в порядке? — раздался женский голос.

Джек открыл глаза и посмотрел сквозь пальцы. Дженис Джегер, миниатюрная женщина, судебно-медицинский криминалист из ночной смены, смотрела на него, надевая плащ. Она выглядела измученной и уже собиралась домой. «Вряд ли ей удалось хоть чуть-чуть вздремнуть», — подумал Джек, глядя на синяки у нее под глазами.

— Да, все нормально, — ответил Джек. Убрав руки от лица, он беспечно пожал плечами. — А что такое?

— Не помню, чтобы я когда-нибудь видела вас неподвижным, и тем более вот так — посреди коридора.

Джек попытался было придумать в ответ что-нибудь остроумное, однако в голову ничего не приходило, и он, решив сменить тему, уныло поинтересовался, как прошла ночь.

— Здесь был сумасшедший дом! — ответила Дженис. — А особенно досталось тому, кто дежурил на выездах, да и доктору Фонтуорту тоже. Доктор Бингем и доктор Вашингтон уже проводят вскрытие, а Фонтуорт ассистирует.

— Серьезно?! — удивился Джек. — А что там такое? — Харолд Бингем был его шефом, а Келвин Вашингтон — заместителем. Ни один, ни другой раньше половины девятого утра не появлялись, и вскрытия до начала обычного рабочего дня проводились ими крайне редко. Должно быть, на это имелись какие-то серьезные причины, чем и объяснялось присутствие здесь прессы. Фонтуорт был коллегой Джека и в минувшие выходные дежурил на телефоне. Медэксперты не оставались по ночам на работе, если того не требовали особые обстоятельства. В случае необходимости к дежурству по вызовам на почасовой основе привлекались стажеры-патологоанатомы.

— Пулевое ранение, и дело связано с полицией. Насколько я поняла, копы окружили парня, когда тот был у своей подруги. Когда его попытались арестовать, началась стрельба. Речь идет о возможном неоправданном применении силы. Вам это интересно?

Джек насторожился: случаи с пулевыми ранениями, да еще и многочисленными, могли оказаться весьма запутанными. Несмотря на то что Джордж Фонтуорт работал в офисе главного судмедэксперта, или ОГСМЭ на восемь лет дольше Джека, Джек считал его подход к делу поверхностным и формальным.