Меткая Пуля
Шрифт:
— Я отвечаю на ваш вопрос, вождь, вот и все. Не думаете ли вы, что я расспрашивал своего друга о его намерениях? Они меня не касаются. Я не признаю за собой права отыскивать в сердце человека причины его действий.
— Мой брат говорит хорошо, на его голове седина, он имеет многолетний опыт.
— Может быть, вождь. Во любом случае наши с вами отношения не настолько близки, чтобы поверять друг другу свои мысли с полной откровенностью. А так как вы держите меня здесь уже больше часа, ничего не говоря, то нам лучше разойтись.
— Нет еще.
— Почему нет? Разве вы думаете, что
Индеец засмеялся.
— О-о-а! — воскликнул он. — Мой брат хитер, от него ничто не укроется.
— Вот тебе на! Велика хитрость угадать, что вы тут делаете.
— Слушайте меня.
— Пожалуйста, но с условием, что на этот раз вы отбросите все ваши индейские штучки, эти намеки, за которыми вы так искусно скрываете настоящую мысль.
— Мой брат откроет уши, и слова его друга дойдут до его сердца.
— Ну, покончим с этим раз и навсегда.
— Раз брат мой любит Стеклянного Глаза, то передаст от Серого Медведя, что ему грозит большая опасность.
— Ага! — отозвался канадец, бросив на собеседника подозрительный взгляд. — Какая же опасность?
— Больше я ничего не могу сказать.
— Очень хорошо, — посмеиваясь, заметил Меткая Пуля, — ваши сведения очень ценны, хоть и не слишком обстоятельны. Но что же мы должны сделать, чтобы уйти от грозной опасности?
— Мой брат разбудит своего друга, вы сядете на лошадей и уедете отсюда как можно скорее. Вы остановитесь только тогда, когда достигнете противоположного берега.
— Гм! А когда это будет сделано, то опасаться нам будет нечего?
— Решительно нечего.
— Замечательно! — насмешливо сказал охотник. — А когда нам надо ехать?
— Сейчас.
— Еще лучше.
Меткая Пуля сделал несколько шагов с задумчивым видом, потом вернулся к вождю и остановился прямо перед ним. Глаза у индейца сверкали во мраке, точно у тигра, когда он следил за всеми движениями охотника.
— Так вы не можете открыть мне причину, по которой нам следует уехать?
— Нет.
— Также невозможно, не правда ли, объяснить мне, какого рода опасность угрожает нам?
— Невозможно.
— Это ваше последнее слово? Индеец утвердительно кивнул головой.
— Если так, — вскричал Меткая Пуля, стукнув о землю прикладом винтовки, — я сам вам все объясню!
— Вы?
— Да, я! Слушайте же! Речь моя будет не длинной и, надеюсь, весьма любопытной для вас.
Вождь насмешливо улыбнулся.
— Мои уши открыты, — произнес он.
— Тем лучше! Я наполню их вестями, которые, быть может, и не очень вам понравятся.
— Я слушаю, — невозмутимо повторил индеец.
— Как вы совершенно справедливо заметили с минуту назад — хотя, между прочим будет сказано, ваше сообщение было совершенно лишним, поскольку я знаю вас давно, — у краснокожих орлиный глаз, они хищные птицы, от которых ничто не ускользнет.
— Дальше.
— Сейчас. Ваши разведчики заметили, что было совсем нетрудно, следы, оставленные семейством переселенцев; по этим следам вы давно уже преследуете путников, дожидаясь благоприятного момента, чтобы напасть на них и одержать верную
На лице вождя не дрогнул ни один мускул, хотя при всем внешнем бесстрастии в душе он был взбешен и встревожен, что его планы так верно разгадали.
— В словах охотника есть доля правды, — холодно ответил он.
— Здесь все правда! — вскричал Меткая Пуля.
— Быть может, но я не вижу причины, зачем мне понадобилось предостерегать моего брата.
— А-а! Вы не видите причины? Ладно, я объясню и это. Вы явились ко мне, прекрасно зная, что Стеклянный Глаз, как вы называете его, не позволит вам безнаказанно совершить в его присутствии задуманное вами преступление.
Черноногий пожал плечами.
— Как бы храбр человек ни был, может ли он устоять против полутора сотен воинов? — заметил он.
— Нет, конечно, — согласился Меткая Пуля, — но он может устрашить их своим присутствием, воспользоваться своим влиянием на них и вынудить отказаться от их намерений, а именно это Стеклянный Глаз и сделает. По неизвестным мне причинам вы испытываете к нему глубокое уважение, непостижимое благоговение; разумеется, вы боитесь, что при первом же выстреле он прискачет, грозный, как ангел-мститель, и стараетесь удалить его под предлогом, благовидным для любого другого, но который его только заставит вмешаться в это дело!.. Ну, все ли я теперь сказал, вполне ли я разоблачил ваши мысли? Отвечайте!
— Мой брат знает все. Повторяю, его мудрость велика.
— Теперь вам нечего добавить, не правда ли? Так прощайте.
— Еще одну минуту.
— Еще?
— Это необходимо.
— По-моему, мы все выяснили.
— Мой брат говорил от своего имени, а не от имени Стеклянного Глаза. Разбудите вашего друга и передайте ему наш разговор; быть может, вы ошибаетесь.
— Не думаю, вождь, — возразил канадец, качая головой.
— Пусть так, — продолжал настаивать краснокожий, — однако сделайте то, о чем я вас прошу.
— Вам этого очень хочется, вождь?
— Очень.
— Не хочу вводить вас в неудовольствие из-за такого пустяка, но вы вскоре убедитесь, насколько я прав.
— Возможно. Я буду ждать ответа моего брата в течение получаса.
— Куда мне прийти с ним?
— Никуда! — с живостью вскричал индеец. — Если я прав, мой брат прокричит по-сорочьи два раза, если ошибаюсь, то он закричит, как сыч.
— Ладно. До свидания, вождь. Индеец грациозно поклонился.
— Да пребудет Ваконда с моим братом! — сказал он. После этого обмена любезностями они разошлись. Канадец небрежно перекинул винтовку через плечо и большим шагом направился к месту их стоянки, в то время как индеец внимательно следил за ним глазами, оставаясь, по-видимому, совершенно равнодушен. Но едва охотник скрылся из виду, как краснокожий лег на песок и пополз, как тень или как змея, в свою очередь скрывшись в кустарнике в том же направлении, что и Меткая Пуля, хоть и на порядочном расстоянии от него.