Метод Блессингтона
Шрифт:
– Бедная Кароль, - простонал Тредуэлл.
– Если б я только знал, что она так же несчастлива от этого, как и я...
– Ну?
– спросил Банс.
– И что бы вы тогда сделали?
Тредуэлл насупился.
– Не знаю, но вместе мы что-нибудь придумали бы.
– Неужели бы вы выгнали старика из дому?
– Ну, не так, мы бы, наверно...
– А что бы вы?
– настаивал Банс.
– Отправили бы его в богадельню? Кстати, некоторые богадельни стали сейчас очень роскошными заведениями. Подумайте об этом, потому что о благотворительности в вашем случае и речи нет, а, кроме того, я
– И в голову не могло прийти! Я, правда, однажды подумывал отправить его в дорогой пансионат, но когда узнал, во что это обойдется - сразу отпало: целое состояние нужно.
– А, может быть, - спросил Банс, - снять ему отдельную квартирку, недорогую, и чтобы кто-нибудь за ним там присматривал.
– Из такой квартирки он к нам и переехал. А чтоб кто-то за ним присматривал - вы поверить не можете, сколько это стоит. Эта даже, если удастся найти человека, который ему подойдет.
– Вот, вот!
– сказал Банс и крепко ударил кулаком по столу.
– Верно с любой точки зрения, мистер Тредуэлл.
Тредуэлл зло взглянул на него:
– Что вы нашли тут верного? Я-то думал, вы собираетесь помочь мне выпутаться из этой истории, но пока совершенно ничего не предложили. И делаете вид, будто мы уже прошли большой путь.
– Да, мы, несомненно, прошли большой путь, мистер Тредуэлл, хоть вы этого и не заметили. Первым шагом было признать, что проблема действительно существует, а вторым - что, как бы вы ни повернули дело, никакого логического и практически приемлемого решения здесь не видно. Таким образом, вы стали не только свидетелем, но и активным участником операции по Методу Блессингтона, который, в конечном счете, даст вам в руки единственно возможное решение.
– Метод Блессингтона?
– Простите, - сказал Банс, - я увлекся и воспользовался термином, еще не вошедшим в научный оборот. Поэтому я должен объяснить, что "Методом Блессингтона" мои сотрудники по Геронтологическому обществу называют определенный курс процедур. Он назван в честь Дж. Г. Блессингтона, основателя Общества и одного из величайших людей нашей эпохи. Он еще не получил достойного признания, но несомненно его получит. Запомните мои слова, мистер Тредуэлл: настанет день, и это имя зазвучит громче имени Мальтуса.
– Странно, что я никогда о нем не слышал, - задумался Тредуэлл.
– Газеты я обычно просматриваю. И еще, - добавил он, пронзив Банса взглядом, - мы так пока и не выяснили, почему я вдруг оказался в ваших списках, и как это вам удалось столько обо мне разнюхать?
Банс весело рассмеялся:
– В вашем представлении это выглядит очень таинственно, а никакой тайны вовсе нет. Видите ли, мистер Тредуэлл, с нашим Обществом сотрудничают сотни исследователей и рыщут по всей обширной стране от моря и до моря, хоть обычные люди об этом и не догадываются. Наши правила не разрешают служащим открывать, что они ведут профессиональное исследование - иначе эта работа сразу потеряла бы эффективность. У них нет поставленной цели заняться каким-то определенным лицом. Их интересует любой пожилой человек, которому хочется рассказать о себе, и вас удивило бы, до чего старики бывают болтливы и сколько самых сокровенных подробностей
– Вы имеете в виду, - спросил Тредуэлл с возрастающим интересом, - о тех, кто их поддерживает?
– Нет, ну что вы, - возразил Банс.
– Вы совершаете очень распространенную ошибку, приравнивая зависимость к денежным обстоятельствам. Да, и материальная зависимость, конечно, не редкость, но это лишь малая часть картины. Важнее зависимость эмоциональная, а она есть всегда. Даже когда пожилой и молодой живут очень далеко друг от друга. Это - будто ток, возникающий между ними. Молодой ощущает вину и гнев просто от сознания того, что пожилой где-то есть. Именно личный опыт, умноженный на трагическую дилемму нашего времени, и привел Дж. Г. Блессингтона к его великой работе.
– Иными словами, - сказал Тредуэлл, - вы считаете, что если бы старик и жил отдельно, нам с Кароль было бы так же трудно?
– Вы, кажется, в этом сомневаетесь, мистер Тредуэлл, но объясните мне тогда, почему же вам, как вы выразились, сейчас трудно?
– Ну, я думаю, так всегда бывает, когда рядом всё время кто-то третий. Это действует на нервы.
– Но ведь больше двадцати лет этим третьим в доме была ваша дочь, - заметил Банс.
– Только я уверен, что к ней вы относились по-другому.
– Это ведь и было совсем другое, - возразил Тредуэлл.
– Девочка доставляла столько радости: играешь с ней, видишь, как она подрастает...
– Вот здесь и остановитесь!
– воскликнул Банс.
– Вы попали в точку! Все годы, пока ваша дочь жила с вами, вы с наслаждением наблюдали, как она подрастает, как расцветает подобно восхитительному растению, как обретает взрослые формы. А старик в вашем доме лишь гаснет и увядает, отбрасывая на вашу жизнь мрачную тень. Так ведь и обстоит дело?
– Так, наверное.
– Но если так, то какая разница, где он живет? Разве перестали бы вы ощущать, что он увядает и гаснет, и с горестной тоской издали обращает к вам свой взор?
– Ну, разумеется, Кароль не могла бы полночи заснуть, беспокоилась бы, как он там, а из-за этого он и у меня бы не выходил из мыслей. Но ведь всё здесь в порядке вещей?
– Да, так всё и есть, и теперь я умею удовольствие сообщать вам, что придя к этому суждению, вы завершили третий этап Метода Блессингтона. Теперь вы осознали, что причина сложностей не в близком присутствии престарелого человека, а в том, что он есть на свете.
Мистер Тредуэлл задумчиво поджал губы.
– То, что вы сказали, мне не нравится.
– Почему же? Я ведь просто изложил факты.
– Может и так, но какой-то противный вкус от этого - будто сказать, что наши трудности кончатся, когда старик умрет.
– Да, - подтвердил Банс сурово, - всё равно, что так сказать.
– Мне такое не нравится, ничуть. Если подумаешь, что желаешь кому-то смерти, то чувствуешь себя дрянью, и, насколько я знаю, от такого пожелания еще никто не умирал.