Методика проверки уголовного дела по делам о наркотиках
Шрифт:
Строго по закону предполагается, что свидетель врать не должен, потому что его предупреждают об ответственности за дачу ложных показаний. Понятно, что в реальности это совершенно никакое не препятствие, но в приговорах это служит легальной отговоркой (оснований не доверять свидетелю не имеется, информации о его заинтересованности не имеется, он предупрежден об уголовной ответственности).
Нас интересует следующая нередкая ситуация – когда обвинение строится на словах одного свидетеля, утверждающего, что он в определенное время в определенном месте «купил» у обвиняемого наркотики. При этом, объективного подтверждения словам свидетеля нет – не было ни оперативной закупки, ни наблюдения, ни признания обвиняемого.
Вокруг этих слов наращивается дополнительная доказательственная база – пишутся рапорты, у свидетеля изымаются наркотики, по ним проводятся экспертизы. Можно пойти и дальше – допросить друзей свидетеля, которые скажут, что «да, он нам вроде когда-то говорил, что купил у этого человека»; можно изъять показания биллинга у оператора сотовой связи или записи с камер видеонаблюдения, которые покажут, что обвиняемый находился где-то рядом в окрестностях и теоретически мог «продать». Всё это косвенные доказательства, прямо о конкретном факте сбыта, совершенного конкретным обвиняемым, они ничего не говорят, но объем дела увеличивают и внешне создают некую обоснованность обвинения.
Итак, можно ли посадить за сбыт на словах одного человека?
Пример: приговор по пяти эпизодам сбыта (ч.4 ст.228.1 УК) вынесен на основе сомнительной доказательственной базы – агент оперативников написал заявление, что он «тогда-то купил амфетамин» у обвиняемого; это заявление дополнено косвенными доказательствами – заключением экспертизы по выданному свидетелем веществу, рапортами, говорящими, что «обратился гражданин такой-то с сообщением о том, что купил у гражданина такого-то» (т.е. рапорты подтверждают лишь факт обращения заявителя, а не факт продажи). Сам обвиняемый факт сбыта категорически отрицал. Приговор отменен кассационным судом со ссылками на п. 2 ст. 6 Конвенции о защите прав и основных свобод и ч. 4 ст. 14, ч. 4 ст. 302 УПК, согласно которым виновность должна подтверждаться совокупностью доказательств, а не одним доказательством (Кассационное определение Второго кассационного суда общей юрисдикции от 01.09.2021 №77-1349/2020).
Здесь мы видим, что показания свидетеля (агента) не приняты, поскольку ничем объективно они не подтверждены. При этом, сам осужденный всегда отрицал само событие сбыта. После отмены приговора это уголовное дело пересмотрено и вынесен новый приговор, в котором остался только один эпизод – от обвинения по остальным четырем прокуратура в судебном заседании отказалась под влиянием довольно разгромного вышеуказанного определения кассационного суда.
Со словами свидетелей о факте сбыта, ничем другим не подтвержденными, бороться можно не только на стадии следствия, но и на последующих стадиях обжалованиях приговора.
Прослушка (запись переговоров) и переписка (в месседжерах, чатах и пр.) с потребителями, содержащая сведения о договоренности на сбыт – это уже объективный источник.
Не затрагиваем процессуальные моменты получения прослушки и переписки, а разберем как с ней можно бороться, если она в доказательственной базе уже закрепилась.
Начнём с толкования содержания переговоров – сам факт переговоров иногда отрицать бессмысленно, но возможно по-разному толковать содержание. Довольно часто переговоры ведутся завуалированно, с использованием иносказательных выражений, то есть, наркотики и способ передачи прямо не называются.
Пример: приговор вынесен осужденному за покушение на сбыт марихуаны в крупном размере (ч.4 ст.228.1 УК). На даче обвиняемого обнаружена специально выращенная конопля, оборудование для её выращивания и культивирования, а также измельченные части конопли. Одно из доказательств – запись телефонных переговоров в
Ошибка кроется в отсутствии лингвистической экспертизы. Конечно, если бы она была, то вывод её был бы предсказуем – речь именно о наркотиках. Но экспертизы не было, а без экспертизы вывод суда является лишь предположением.
Всё зависит от конкретного содержания переговоров. В примере мы видим, что и обе стороны довольно сильно «шифровались», а не просто заменили реальное название вещества на сленговое.
Переписка/фото в телефоне
Переписка или фото закладок, обнаруженные в телефоне – это прямое доказательство договоренности с потребителем. В случае обнаружения такой «нехорошей» информации в телефоне обвиняемого защитник вынужден искать ответы на крайне неудобные вопросы – как объяснить факт наличия на телефоне фото закладок, как объяснить переписку с покупателями? Чаще всего бороться с такими доказательствами остается только по формальным моментам.
Итак, совершенно обычная история – при задержании у будущего обвиняемого изымают телефон и тщательно изучают историю переписки во всех установленных мессенджерах, а также фото. Всё найденное станет ключевым доказательством в сбыте.
Сначала изучают телефон оперативники и могут никак это не оформлять. Потом, если в телефоне есть что-то интересное, его осматривает следователь в рамках следственного действия – осмотр (гл.24 УПК). Переписка, обнаруженная в телефоне, фигурирует далее в деле как протокол осмотра телефона, а сам телефон приобщается в качестве вещественного доказательства.
Соответственно, убирать из дела нужно сам телефон, как вещественное доказательство и протокол, фиксирующий его изъятие (личного досмотра), либо протоколы его осмотра.
Кстати, не работает довод о том, что осматривать переписку в телефоне нужно при наличии судебного решения. У адвоката сразу срабатывает рефлекс – осматривается переписка (нарушение тайны переписки), нужно ли судебное решение? Нет, не нужно. Осматривать переписку в телефоне можно без специального разрешения суда (Определение Конституционного суда РФ № 189-О/2018 от 25.01.2018).
Не работает и довод об обязательном присутствии технического специалиста при осмотре – здесь «скрипач не нужен». Не нужны и понятые – их участие не обязательно (ст.170 УПК).
Но нужно применение технических средств фиксации.
Пример: (Цитата): «Исходя из положений ст. 170 УПК РФ участие понятых при осмотре предметов и документов не является обязательным, они могут принимать участие по усмотрению следователя, но при их отсутствии применение технических средств фиксации хода и результатов следственного действия является обязательным. Вопреки указанным требованиям закона осмотр проведен следователем единолично и без применения средств фиксации. В этой связи протокол осмотра предметов и документов не является допустимым доказательством» (Апелляционное определение Судебной коллегии по уголовным делам Верховного Суда Российской Федерации от 17.06.2020 N 3-АПУ19-10).