Метро 2033: Хозяин города монстров
Шрифт:
Кардаш оглянулся. Его люди, как и было велено, разбившись по двое-трое, неспешно, словно прогуливаясь, выходили на площадь Ленина и вдоль одноименной улицы двигались в его сторону. То, что у каждого за спиной висел арбалет, а у некоторых и ружье – о поголовном вооружении своей команды Кардаш позаботился заранее, – могло бы, наверное, вызвать подозрение у особо проницательного наблюдателя, но вероятность встречи с таковым была минимальной – особой проницательностью среди лузских бандитов мало кто отличался.
В бывший кабинет Серпа Иван Андреевич вошел решительно, без стука, но его появление осталось
Бесцеремонно расталкивая галдящих бандитов, Кардаш стал пробираться к «рабочему месту» главаря. Пару раз его обматерили, кто-то даже ответил чувствительным тычком, но Иван Андреевич не отреагировал и на это, его мысли были нацелены на другое. Он был сейчас подобен сжатой, взведенной пружине спрятанного в левом рукаве его пальто секретного орудия.
Протолкавшись к восседавшему в кресле Серпа Сургучу, Кардаш остановился, сложил на груди руки и, прищурившись, стал рассматривать самопровозглашенного главаря. Сургуч, в отличие от него, даже с обезображенной язвами и коростами головой выглядел подтянуто и моложаво. На вполне симпатичном по нынешним меркам лице выделялись шикарные пышные черные усы – особая гордость Сургуча. А было дело, он даже отрастил угольно-черную бороду до пояса. Однако, став заместителем хозяина Лузы, почему-то с ней сразу расстался и начал бриться, что, впрочем, делал весьма нерегулярно. Как раз сейчас его подбородок и щеки чернели траурной щетиной.
– Чего уставился? – метнул он на Кардаша презрительный взгляд. – Я тебе девка, что ли, на меня пялиться?
– Ты мне никто, – сказал Иван Андреевич. И мотнул головой назад: – Им ты тоже никто. Даже на девку не тянешь. Иди, побрейся.
В комнате сразу повисла тишина. Сам Сургуч тоже молчал – от неожиданной наглости в свой адрес у него буквально отвисла челюсть. Но пришел он в себя быстро. Тут же вскочил и выхватил из-за пояса нож.
– Я тебя, паскуду, сейчас сам побрею, – выбросил он блеснувшее лезвие к горлу Кардаша. – Так же, как Серпа побрили. Хочешь?
Иван Андреевич опустил глаза на застывший в паре сантиметров от его шеи нож.
– Не хочу, – сказал он. – Никому не доверяю столь деликатного дела. Да и не видел я еще, как побрили Серпа – вдруг мне не понравится?
Кто-то из бандитов коротко гоготнул. Сургуч метнул в ту сторону свирепый взгляд, а потом вдруг захохотал и сам, натужно, с надрывом, и его смех тут же подхватили десятки глоток.
Заулыбался и Кардаш. Сургуч тотчас замолчал. Быстро затихли и остальные. Самопровозглашенный главарь отвел нож от горла Ивана Андреевича и ткнул им в сторону одного из бандитов:
– Карапуз, где там то, что от Серпа осталось? Покажи Карандашику, какой он скоро будет красивый.
Вновь кто-то хохотнул, но Сургуч, словно дирижерской палочкой, взмахнул ножом, и смех тут же прервался. Тот, кого звали Карапузом – сгорбленный здоровенный мужчина с руками ниже колен жестом фокусника извлек, точно из воздуха, окровавленную голову бывшего хозяина и, держа ее за длинные слипшиеся волосы – былую гордость Серпа, – протянул Сургучу.
– Хрен ли ты мне ее суешь?! –
– Таким же лохматым? – снял шапочку и провел по шелудивой лысине Кардаш. – Да нет, вряд ли. А вот ты, Сургуч, объясни мне, почему ты решил, что твоя голова вот эту может заменить?
– Потому что уже заменила! – взревел Сургуч. – Потому что я – это я, а не какая-то говорящая срань! И знаешь, что? Я тебе, паскуда, голову резать не буду, много чести тебя с Серпом равнять. Я тебе язык отрежу, чтобы впредь ты и вякнуть не смог.
Сургуч, разумеется, не мог знать, что подобное желание – отрезать кому-то язык – совсем недавно и привело бывшего главаря к нынешнему состоянию. Наверняка это было просто случайностью. Правда, Иван Андреевич Кардаш не верил в случайности, не зная к тому же, как умер Серп. Будучи абсолютным агностиком, он все же не отрицал глубинного смысла всего происходящего, смысла, неведомого большинству. Совпадение – лишь подсказка судьбы. Последуешь ей – ты на верном пути. Нет – судьба решит за тебя.
И вот эта случайность как раз сыграла Кардашу на руку. Упускать шансы он не любил – слишком уж они редки, чтобы ими разбрасываться, – а потому, как только Сургуч, наставив нож, приблизился к нему вплотную, Иван Андреевич выбросил вперед левую руку, уперевшись кулаком в грудь бандита. Со стороны это выглядело инстинктивным защитным жестом, поэтому никто из окружающих и не подумал, что новому главарю грозит опасность. А когда, громко выкрикнув: «Работаем!», Кардаш выдернул из пробитого сердца Сургуча жало своего оружия, и мертвое тело завалилось набок, защищать было уже некого. Да и вряд ли теперь это у кого-нибудь получилось бы, поскольку в помещение стремительно ворвалось полтора десятка «кардашевцев», которые тут же окружили собравшихся, направив на них арбалеты и ружья.
– Одно движение – и они будут стрелять, – спокойно проговорил Иван Андреевич во внезапно наступившей тишине. – Но мне кажется, что дергаться и ни к чему, не так ли? Надеюсь, никто не против, что это место займу… точнее, уже занял я? – Кардаш нагнулся, вытер об одежду Сургуча стальное жало, и, отведя правой рукой стопорный рычаг устройства, убрал смертельное острие, надавив им в пол. Затем он выпрямился и продолжил: – Поверьте, я куда умнее наших уважаемых покойников – что Серпа, что Сургуча. Нет-нет, я неточно выразился. Сейчас-то любой из вас их умнее. Но я умнее, чем были они. Чем даже они были оба, вместе взятые. И я могу обещать вам, что сначала я буду думать, а уж потом – что-то делать. Причем думать я стану не только о себе, но и обо всех вас. И если вы доверитесь мне, станете мне помогать – выиграют все, это я тоже обещаю. Те же, кто не хочет мне подчиняться – уходите. Но уходите совсем из города, и подальше. Потому что если отступник хоть раз после этого попадется мне на глаза – я его убью.
– Сам сдохни! – завопил вдруг стоявший поблизости Карапуз и рванулся к Ивану Андреевичу, размахивая перед собой ножом.
Подчиненные Кардаша среагировали быстро, но между ними и сгорбленным здоровяком было слишком много народу, чтобы перехватить того сразу. Сам же Иван Андреевич мгновенно сунул за пазуху руку, выхватил тесак и рубанул им столь стремительно, что оказавшийся без правой кисти Карапуз не сразу понял этого, продолжая размахивать фонтанирующим кровью обрубком. Но к нему уже подоспели люди Кардаша и поволокли в сторону.