Метро 2033: Код зверя

Иларионова Кира

Вчера Кирилл сказал мне, что давно починил катер. Только вот в нем нет горючего. Ничего, мы вроде бы видели цистерны с бензином на аэродроме. Может, там еще что-нибудь осталось? А если нет — на веслах или просто вплавь, но я доберусь до земли.

Прощальный подарок Барби. Оказывается, ей удалось вскрыть дверь в оружейке. Вот только там не офицерские шмотки, как мы думали, а всего один комплект химзы, зато какой! Л-1 комбинезон-ного типа, темного камуфляжного цвета, небольшой рюкзак для боеприпасов, противогаз типа ГП-17 с затемненным обзорным стеклом, кевларовый жилет последней разработки. И

все как раз моего размера. Это могло быть совпадением, но пара вороненых «Грачей» отметала версию. Как и пара черных мачете с ножнами для крепления на спину. На базе было только два амбидекстра — ты и я. Из всех подопытных только мы отдавали предпочтение парным ножам. Но ты гораздо крупнее, братик. Напрашивается вывод, что все это обмундирование завезли на базу для меня.

На полке с пистолетами лежал конверт… Адресованный мне.

«Если ты читаешь письмо, видимо, произошло то, чего я опасался давно. Ядерная война. Специально для тебя я заказал комплект защиты и оружие. Считай это прощальным подарком. Ведь чтобы ни говорили другие, ты — мой ребенок, и я люблю тебя. Валерий Алексеевич».

Папаша. Ну и на том спасибо, дражайший предок, что у тебя хотя бы в предчувствии конца проснулась совесть. А вот о сыне ты и не вспомнил…

27 февраля 2029 г.

Вот и все. Маятник остановился. Прощайте, ребята!

Ты нашел меня. С самого детства только ты чувствовал меня сильнее, чем мама. И всегда знал, где я. Ты нашел меня… А может, и не искал вовсе. Просто ждал здесь, на большой земле. Ждал, когда я смогу вырваться с островов.

Я совершенно не в обиде на тебя, братик, за то, что бросил меня одну… И злости я больше не чувствую. Как можно злиться на человека, который с такой жадностью хватается за мои руки. Прижимает их к своему лицу. Не отпускает и на минуту, будто боится, что я растворюсь в воздухе, как морок…

Все это время ты был один… Я даже представить не могу, как тебе было трудно, страшно. Проснуться в холодной, наглухо закупоренной лаборатории. Безрезультатно пытаться открыть наши капсулы. Разбивать руки в кровь об их стекло. Ползти в тесной вентиляционной шахте, чувствуя, как в спину дышат хищные голодные муты. Вплавь пересекать целое море, выживать на неизвестной земле…

Ты знаешь, я готова до бесконечности благодарить ученых за то, что они сделали тебя таким сильным, братик! Благодарить… И продолжать ненавидеть. Ведь ты изменился. Я вижу это в каждом жесте. В каждом вздохе. Но ничего! Это правда ничего! Главное, ты нашел меня. И теперь моя очередь…

Не самый плохой вариант для последней записи.

23 марта 2033 г.

Странное дело, вроде дневник не входил в список необходимых вещей. И как он оказался в моем рюкзаке? Хотя нет, скорее странно, что я задаю себе подобный вопрос. Конечно же, его положила Ольга.

Оленька… Светоч мой, звездочка моя. Как ты там сейчас? Успокоила ли малыша, перестала ли сама плакать? Конечно, да. Поревела остаток ночи, а утром умылась и пошла на работу. Ведь теперь ты у Валерки одна и не имеешь права быть слабой. Хотя, что бы ты ни говорила, ты никогда не была

слабой. С самого начала, с той ночи ты стала опорой для меня. Моим стержнем, моей силой. Легкой рукой ты стирала все мои страхи, была рядом в бессонных бдениях. Ждала… Когда ушел дед, ты одна ждала меня…

Мне нельзя было плакать, нельзя было дрогнуть, но уходить от тебя было больно. Почти как три года назад. Казалось, я вырываю из груди часть своего сердца и оставляю его с тобой. Слышишь, как оно бьется? Значит, я еще живу.

Ты знала, что я не вернусь. Ведь я иду не для себя. Я иду для него. И это путь в один конец… Но я обещаю, что дойду. А значит… Пустые, бессмысленные слова…

Интересно, почему я опять начала вести дневник? Может, мне надо высказаться, как воздух необходимо говорить? Но те, кто сейчас со мной, никогда не смогут меня услышать. Они даже не рядом, так, плывут параллельно мне. И кто в этом виноват? Я. Во всем и всегда только я. Чтобы ты ни говорила, я — жестокое, беспринципное животное. Я — демон.

Хотя знаешь, сегодня во мне на мгновение проснулась человечность. В моих руках была жизнь, и я…

Мы шли по Вочажу, ты знаешь эту деревеньку из моих рассказов. Там обитают банши. Неоправданно глупое имя присвоили существам местные. На самом деле они — просто измененные химией ползучие и насекомые гады, образовавшие симбиотические сообщества. Если помнишь, на Вочаж упал снаряд с какой-то бактериологической дрянью. Мыс тобой еще долго обсуждали, как такое могло произойти. И пришли к выводу, что с курса его сбил Северный противоракетный щит. Возможно, изначально снаряд предназначался как раз уцелевшим Полярным Зорям. Теперь уже не важно.

Эта химия абсорбировалась с водой Кеми. Постоянные процессы расщепления молекул приводят к выделению газа, воздействующего на центральную нервную систему, вызывающего галлюцинации и неадекватные реакции организма. Под его воздействием кажется, что мир вокруг тебя ускоряется в разы. На самом же деле ты сам замедляешься. Газ частично блокирует сигналы мозга… В общем, дальше следует много научной чуши, которую ты все равно не поймешь. Только будешь с умным видом кивать головой. Как можно за это на тебя злиться?

Банши же могут полноценно существовать только в этом газе. Обычный воздух им вреден, они впадают в апатию и засыпают. Потому спокойно пройти Вочаж можно только когда бриз от Поду-жемского водохранилища ненадолго затихает, сменяя направление. Это происходит в полдень и вечером. И если бы не Вадим…

Когда мы проходили дамбу ГЭС, она начала разрушаться. Все-таки двадцать лет без обслуживания — слишком большой срок. Оль, сейчас ты бы, наверно, нахмурила брови и назвала бы меня чем-нибудь обидным. Но на это я тоже не могу сердиться.

В общем, пройти мы не успели. Андрей отстал, а я… Единственно верный и столь же не свойственный мне выбор — вернуться за ним.

Не волнуйся, все закончилось хорошо. Сейчас вот сидим на привале, готовимся ко сну. Солдатики что-то там копошатся вокруг поляны — по-видимому, готовят растяжки. Главное, чтоб сами потом на них спросонья не напоролись. Еще с полчаса, они угомонятся, а я пойду прогуляюсь. Да, сегодня опять не буду спать. Не сердись, ты же знаешь, почему.

Спокойной ночи, Оленька.