Метро 2033: Край земли. Затерянный рай

Цормудян Сурен Сейранович

Все слушали, затаив дыхание, этот сухой казенный текст, как тот самый смертный приговор, что они обсуждали чуть ранее. Никто не шевелился, кроме Вишневского. Он подошел к шкафу и взял с полки памятный сувенир с отпечатком того страшного дня. Это был простой мяч. Тот самый мяч, что оплавился и лопнул, тронутый смертоносными лучами в первые мгновения взрыва. Сейчас от него осталась лишь сухая полусфера с обугленными краями.

Дочитав текст, Александр сглотнул и добавил:

– Тут ниже карандашом написано… На данный момент сведения актуальны. Шестнадцатое октября две тысячи девятого года. Сделать копию и приложить к протоколу «О». Подпись…

– Что еще за протокол «О»? – спросил Женя.

Цой

принялся ворошить стопку листов:

– Понятия не имею. Ничего с таким заголовком мне еще не попадалось.

– Ну что ж, – вздохнул Вишневский и водрузил остатки футбольного мяча себе на голову, словно каску. – Теперь мы знаем имя убийцы нашего детства. Зовут его «Минитмен».

– Убийца стольких людей… – сквозь зубы процедил Андрей Жаров. Опустившись на стул, он добавил: – И моей сестры в том числе…

– Семьсот килотонн, охренеть, – потер ладонью лицо Евгений. – Это сколько Хиросим в том взрыве было? Тридцать? Сорок? [13] Как мы уцелели? Как вообще здесь что-то уцелело?

13

Тротиловый эквивалент урановой бомбы «Малыш», сброшенной на Хиросиму, варьируется от 13 до 18 килотонн (разные источники указывают разную мощность в этих пределах). Следовательно, взрыв в 700 кТ равен примерно 39–54 Хиросимам. Однако в данном произведении мощность боевой части ракеты «Минитмен» завышена автором в художественных целях. Официально мощность боеголовки составляет 300 килотонн, что не исключает применения более разрушительных зарядов большей мощности.

– Ракета рванула в стороне от нас, – сказал Вишневский. – А нас прикрыли сопки на полуострове Крашенинникова. И главный приз от дьявола достался Рыбачьему и Петропавловску. То, что мы сейчас сидим в уцелевшей школе уцелевшего Приморского и дышим… Это всего лишь нелепая случайность. В планы больших дядей это не входило…

– Долбаные взрослые, – презрительно фыркнул Жаров. – Долбаный мир…

– Раздолбанный, ты хотел сказать? – усмехнулся Никита.

– Саня, отложи этот листок, – обратился к Цою Жаров, глядя в пол. – И все подобное отложи, если попадется.

– А смысл? – спросил Горин. – Сейчас не то что время совсем другое. Реальность иная.

– Не важно. Сохраним отдельно этот артефакт.

– Как скажешь, – Цой отложил лист на край стола, внимательно осмотрел следующий и, не найдя ничего любопытного в нем, продолжил вести летопись. – Никитос, лучше бы ты там сигарет пачку нашел, в Рыбачьем этом.

– Грызи веточку, если курить охота, – отозвался Вишневский, убирая с головы половину мяча. – Не было там сигарет.

– Да я уже столько леса изгрыз, что любой бобер от зависти повесится. Табачку охота.

– А мне вот охота арбузов. Но где их взять? Крыжовник ем…

– Так, ладно! – Жаров хлопнул себя по коленям, выходя из мрачной задумчивости и поднимаясь со стула. – Надо что-то решать с медведем.

Александр почесал пером за ухом и кивнул:

– Грохнуть его надо. Что тут решать?

– Для этого его надо выследить. Или заманить.

– И то и другое, – предложил Горин. – Я думаю, помимо отправки на поиски хорошо вооруженной группы надо параллельно придумать какую-то ловушку. Хоть как-то шансы увеличит.

Андрей взглянул на Евгения и кивнул:

– А ты, Женя, как смотришь на то, чтоб возглавить поисковую группу?

– Погулять на свежем воздухе я всегда не против, – улыбнулся Горин. – И когда?

– После суда, разумеется. И возьмешь с собой Сапрыкина, кстати. И запроси у Вилючинска дополнительных патронов на это дело. И братьев Ханов желательно. Они из коренного

народа. Хорошо зверя умеют выслеживать.

– Жанну Хан тоже проси присоединиться, – добавил Цой. – Она более умелый охотник даже, чем ее младшие братья.

– Лады.

– А как вы ловушки делать собираетесь? – произнес Вишневский, разглядывая фотопленки, которые уже подсохли. – У нас на две общины и сорока капканов не наберется. Но если медведь так огромен, как все думают, то и они не помогут.

– Устраивать по сопкам ловушки – это напрасный труд. Да и опасный, учитывая, что он где-то там бродит. Чтоб все обложить ловушками, уйдут месяцы. А если отправить сразу много групп на их установку, то на всех оружия не хватит. В общинах ведь тоже должно оружие оставаться всегда. – Жаров взял с подоконника изъятый у Крашенинникова пистолет и стал вертеть его на пальце. – Это все не то. Медведя нужно заманить. Это проще и эффективней.

– Заманить? В общину? – выразил своим тоном протест Никита. – Да он тут дров еще наломает, пока мы его пришьем.

– Нет, Халф. Мы его не будем в общину заманивать.

– А куда, в таком случае?

Жаров перестал вертеть пистолет, крепко обхватив ладонью его рукоять.

– Да есть тут местечко неподалеку, – сказал он, недобро улыбнувшись. Затем подошел к Цою, взглянув на очередную страницу летописи. – Черт тебя дери, Саня…

– Что не так… – поднял взгляд Александр.

– Что не так? «Анналы истории» пишется с двумя «Н», если ты, конечно, что-то другое не имел в виду.

Цой внимательно посмотрел на им же написанный текст и сплюнул:

– Тьфу, зараза…

– Ничего. Сверху галочку поставь и вторую «Н» в ней допиши.

– Вот над тобой будущие поколения человечества ржать будут, толстый! – захохотал Евгений.

– Да хрен с ними, пусть ржут. Лишь бы они были, поколения эти будущие, – отмахнулся Александр.

Глядя на то, как Цой делает исправление в тексте, Жаров почесал стволом пистолета шею и похлопал друга по плечу:

– Саня…

– Чего еще?

– Ты вечерком прогуляться не хочешь кое-куда?

– Куда? Далеко?

– Нет, что ты. Совсем рядом. До казарм…

Цой улыбнулся простодушно и кивнул:

– Лишний раз глянуть на финскую красавицу? Это, чуваки, я всегда с удовольствием.

– Да она лет на тринадцать нас старше, дурень! – хохотнул Евгений.

– Да какая разница? Красотка же.

Глава 3

Далекий близкий берег

Тени вытягивались с запада на восток. Огромные мрачные жнецы в черных саванах с капюшоном росли каждый вечер, когда солнце покидало этот уютный уголок жизни и скрывалось за вершинами сопок, утопая за невидимым горизонтом где-то далеко на западе. И только остатки ледника у вершины Авачи сверкали в прощальных лучах солнца, которого уже не видно. Как-то сразу стало прохладно, и вспотевший за кропотливой работой Михаил это особо остро ощутил. Быстро накинув на себя давно лишившийся рукавов старый военный китель, он вернулся к работе, продолжая возиться с машиной, пока еще остатки дневного света позволяли не напрягать зрение. На третьем этаже казармы Антонио Квалья мастерил из старого чайника, подшипниковых шариков и латунной гильзы устройство, способное разбудить их при малейших толчках земли. Установив прибор на столике, он легонько толкнул его. Затем еще раз. И еще. Только после пятого, более сильного толчка, стальной шар выскользнул из носика чайника и с громким звоном нырнул в гильзу. Так не пойдет. Сигнализация должна сработать после первого толчка, иначе может стать совсем поздно и они проснутся не от удара шарика о гильзу, а от грохота рушащихся стен и потолка. Он разобрал свою сигнализацию в поисках того, что нужно исправить.