Метро 2033. Секреты Рейха
Шрифт:
– Да я уж как-нибудь там освоюсь, – кивнул Рудольф, затем встал и направился к спуску вниз. Спустившись, осмотрелся, нет ли внизу никого и не идет ли кто за ним. После, снял противогаз, выдохнул и достал рацию.
– Прием, прием, как слышно?
– Слышно отлично, прием, – ответила рация, – Есть информация?
– Двадцать четыре патрона в обойме. Повторяю, двадцать четыре патрона в обойме. Десяток несколько минут назад ушел, должен быть недалеко.
– Вас понял, хорошая работа. Через пятнадцать минут начнем. Не высовывайтесь и на рожон не лезьте. Предмет ориентира, как вас отличать,
– Так точно, синяя изолента на предплечьях обмотана.
– Ну, все, конец связи.
Рудольф убрал рацию, обдумывая свои дальнейшие действия. Надо подать какой-то знак напарнику, чтобы он был в курсе, что связь прошла удачно.
– Так, это кто здесь сидит? – раздался голос сверху. К Рудольфу спускался фашистский офицер, – Сказано же было: курить в определенное время!
– Прошу прощения, не знал.
– Незнание не освобождает от ответственности. Заступивший, что ли?
– Так точно.
– По винтовке вижу, что снайпер, – офицер кивнул на висящий на плече ВСК-94.
– Так точно…
– Ну, и че ты здесь трешься?! Смена уже пошла! Позицию в маковке иди занимай, бестолочь!
Рудольф натянул противогаз на лицо и побежал вверх по лестнице. В монастыре уже активно проходила смена постов. Напарник быстро определился по синим полоскам изоленты на рукавах. Рудольф прошел мимо него и кивнул так, что заметить и придать этому значение мог только его товарищ.
Поднявшись по лестнице в маковку, Рудольф обнаружил, что два снайпера уже были заменены только что одним. В самой маковке было два разлома. Один из них выходил на улицу перед забором церкви, а второй – во двор, где был черный вход. Первый снайпер уже расположился в сторону двора, и Рудольфу осталось лишь проверять улицы.
Десять минут снайперы сидели в молчании. Фашист сидел у разлома, осматривая пистолет. Рядом с ним лежала СВД. Он изредка выглядывал в дыру, чтобы оценить обстановку и удостовериться, что все чисто, затем возвращался обратно. Рудольф же внимательно всматривался в улицы через бинокль. Он пытался высмотреть своих соратников. И вот, спустя длительные минуты наблюдений, вдоль и поперек улицы забегали мелкие группы людей, по два-три человека.
– У меня чисто, – сказал Рудольф снайперу, – У тебя как?
Фашист отложил пистолет и пододвинулся к пролому, всматриваясь в темноту. Долго он не мог отвести взгляда и отчитаться напарнику, что-то приковало его.
– Та-а-а-к, – пробубнил он через противогаз, поднимая СВД.
– Что там? Мут пробежал какой?
– Да нет, – ответил снайпер, прильнув к прицелу, – Бегает тут кто-то. И не один. Давай сюда, по рации доложить начальству надо…
Рудольф подошел к пролому и стал вглядываться в бинокль. И вправду, по двору перемещались еле заметные в темноте силуэты. Рудольф убрал бинокль и посмотрел на часы: минута до начала. В следующий момент раздался оглушительный хлопок. Фашист без приказа и предупреждения выстрелил по движущимся силуэтам, сматерился (видимо, не попал) и полез за рацией.
– Не дисциплинированно, – подметил Рудольф. – Без приказа-то стрелять!
– Пошел ты! – огрызнулся фашист.
Действовать надо было на опережение. Сняв с плеча ВСК-94, Рудольф врезал прикладом снайперу в затылок. Бедолага
– Эй, снайперы, – еле разборчиво заговорила рация, – Что у вас там? Прием!
Скрывать от офицеров, что штурм начался, не было никакого смысла. Поэтому Рудольф взял рацию и стал отвечать:
– Тревога! Нарушители! Я тут один остался, напарника сняли! Идут со двора, прием!
Командир выругался в рацию, и снизу заорала сирена. Офицер строил бойцов по позициям, преимущественно перебросив большинство сил ко двору.
– К вам подкрепление отправили, прием! – снова заговорила рация, – Ожидайте поддержки!
Рудольф ответил лишь благодарностью, а сам выругался. Подкрепления он не запрашивал, а лишние люди на его позиции были не нужны. «Ладно, и с этими чего-нибудь придумаем!» – подбадривал себя снайпер.
Внизу же ситуация обстояла поживее. Командиры, заслышав выстрел, сразу подняли людей. Всех бойцов распределили по позициям у окон, стен и других пригодных для ведения боя объектов. Фрица погнали к окну, выходящему во двор.
Поначалу было тихо. Командир разговаривал со снайперами по рации, а бойцы негодовали на позициях. Вскоре Фрицу стали бросаться в глаза короткие перемещения в темноте. «Палятся, черти!» – заволновался Фриц.
Другие бойцы ворон тоже не считали, и стали по одному выкрикивать, что видят людей во дворе. Поступила команда «К бою!», а затем офицер дал команду на открытие огня на поражение.
Все основные фашистские силы стянули ко двору, и только нескольких оставили прикрывать тылы. Застучали автоматные очереди, кто-то лупил из пулемета, а кто-то стрелял из пистолетов-пулеметов. Кто во что горазд. Огневая плотность была превосходной, но нападавшие уже успели занять наиболее удобные позиции и из темноты, с пламегасителей, снимали фашистов с позиций.
Фриц стрелял короткими очередями, чисто для вида. Когда глаза привыкли к темноте, можно было разобрать, что нападавшие перешли к следующей стадии штурма. Небольшими группами они двигались по расчетам, перекрикивая «Первый расчет пошел!», и тут же два человека зигзагами добирались до наиболее пригодных укрытий и возобновляли огонь. После чего шел второй расчет, но задача того была уже прикрывать тылы. Шесть пар по два человека, они также зигзагом настигали первый расчет, после чего либо поддерживали огнем товарищей, либо смотрели тылы. Затем подавалась команда «Третий расчет пошел!», и остаток отделения, обычно по три человека, занимали позиции у первого расчета. Так весь процесс нападения и проходил. Фашисты отрезали пути расчетам, огрызаясь очередями, но не без потерь.
В стоящим в паре метров фашисте Фриц узнал Германа. Унять соблазн отомстить за недодопрос никак не получалось. Фриц вытащил ПБ из кобуры, закрывая пистолет своим телом, навел на Германа дуло и спустил курок. Еле слышный в созвучии автоматных очередей плевок глушителя не мог вызвать излишних подозрений. Герман свалился на спину, задрав кровоточащее колено вверх.
– А-а-а-а-а, сука, – кричал раненый Герман. Пуля прострелила колено фашисту, выбив его из колеи надолго. «За базар свой надо отвечать» – ехидно подметил довольный Фриц.