Мэйфейрские ведьмы
Шрифт:
А она высокомерно так, знаете, как только умела говорить Карлотта Мэйфейр, ответила: «Разве вам, отец Лафферти, не известно, что рябина защищает дом от ведьм и ограждает его от всякого зла? В Ирландии нет даже беднейшей хижины, где хозяйка не повесила бы над входом ветку рябины, дабы уберечь свою семью от колдовских чар. Так повелось еще со времен раннего христианства. Девочка будет зваться Роуан – это мое окончательное решение». Элли стояла рядом и только молча кивала головой – она никогда открыто не высказывала собственное мнение.
– Это правда? – спросил я. – В Ирландии
– Да, – печально кивнула сестра Бриджет-Мэри. – Только едва ли от этого есть хоть какая-то польза.
Кто же настоящий отец Роуан Мэйфейр?
Исследование, проведенное в больнице, показало, что группа крови девочки соответствует группе крови Кортланда Мэйфейра, умершего менее чем за месяц до ее рождения. Позволю себе напомнить, что Кортланд, вполне вероятно, приходился отцом и Стелле Мэйфейр, а данные, сравнительно недавно полученные из клиники Бельвю, позволяют с большой степенью уверенности утверждать, что его дочерью была и Анта.
Еще находясь в стенах благотворительной лечебницы после рождения Роуан, Дейрдре окончательно «лишилась разума». Она часами рыдала в пустой палате, время от времени выкрикивая одно и то же:
– Ты убил его!!!
Те же слова она повторила и в часовне во время мессы:
– Ты убил его! Ты оставил меня одну, со всех сторон окруженную врагами! Ты предал меня!
Ее буквально силой вывели из часовни и поспешили отправить в психиатрическую лечебницу Святой Анны. К концу месяца Дейрдре впала в состояние полного ступора.
Сестра Бриджет-Мэри и по сей день уверена, что Дейрдре обращалась с этими упреками к своему невидимому любовнику:
– Разве вы не поняли? Это его, своего дьявола-любовника, она обвиняла в смерти преподавателя из колледжа и проклинала за то, что он избавился от соперника, ибо хотел, чтобы Дейрдре принадлежала только ему одному – демону, который бродит по ночам здесь, в Новом Орлеане, по улицам Садового квартала.
Согласитесь, объяснение весьма красноречивое, однако оно едва ли могло соответствовать действительности, если учесть, что никакого «преподавателя из колледжа» не существовало. Но что же – или кого – имела в виду Дейрдре? Неужели это Лэшер столкнул Кортланда с лестницы или напугал его так сильно, что тот упал сам? А если да, то почему?
Фактически на этом и закончилась жизнь Дейрдре Мэйфейр. В течение следующих семнадцати лет ее перевозили из одной психиатрической клиники в другую, везде держали взаперти, подвергали бесчисленным процедурам, электрошоковой терапии и пичкали несметным количеством самых разных лекарств. Иногда на очень короткое время она возвращалась домой, но это был уже только призрак той девушки, которую я когда-то знал…
Наконец, в 1976 году Дейрдре – измученную, постоянно напряженную, лишенную памяти бессловесную калеку с широко раскрытыми глазами – в очередной раз привезли на Первую улицу, и с тех пор она не покидала особняк.
Специально для нее боковую террасу нижнего этажа затянули сеткой от москитов. Год за годом независимо от погоды бедняжку ежедневно выводили туда и усаживали в кресло-качалку. Так
– Она не способна вспомнить даже то, что произошло всего лишь минуту назад, – пояснял один из наблюдавших ее докторов. – Живет только сиюминутными ощущениями. Нормальному человеку это трудно представить. Грубо говоря, разум у нее отсутствует вовсе.
Описания подобного состояния имеются в научной литературе, но лишь относительно очень старых людей, которые достигли крайней степени одряхления и медленно угасают в гериатрических клиниках, бессмысленно глядя на окружающий мир и при этом фактически ничего не видя и не воспринимая. Тем не менее Дейрдре продолжали вводить какие-то сильнодействующие лекарства, якобы предотвращающие «приступы возбуждения», – так, по крайней мере, говорилось докторам и медсестрам, которые были к ней приставлены.
Каким же образом, когда и почему Дейрдре Мэйфейр превратилась в «безмозглую идиотку», как называли ее обитатели Ирландского канала, в «милый пучок морковки», как ласково величала свою подопечную одна из сиделок? В первую очередь виновата в том, наверное, пресловутая шоковая терапия, которую применяли во всех психиатрических клиниках, где довелось побывать Дейрдре начиная с 1959 года. Свою лепту внесли и разного рода лекарственные препараты, транквилизаторы едва ли не нервно-паралитического действия, которыми щедро потчевали свою пациентку доктора, причем иногда в самых удивительных и немыслимых комбинациях, о чем свидетельствуют записи в медицинских картах.
Трудно судить, насколько оправданным было использование того или иного метода лечения. Примерно с 1962 года Дейрдре перестала разговаривать, во всяком случае хоть сколько-нибудь логически и связно. Как только действие транквилизаторов заканчивалось, она начинала плакать или кричать; время от времени ломала или разбивала вещи, а бывали периоды, когда она просто валилась на пол, закатывала глаза и беспрестанно выла.
На протяжении многих лет мы продолжали скрупулезно собирать любую информацию о Дейрдре Мэйфейр, стараясь хотя бы раз в месяц встречаться с кем-либо из врачей, медсестер, сиделок или иных людей, побывавших в особняке на Первой улице. Тем не менее полученные сведения не всегда позволяли составить целостную картину происходящего за его стенами. Добраться до больничных архивов было еще труднее – их сотрудники ревностно хранили врачебную тайну. Более того, как минимум в двух лечебных заведениях записи, касавшиеся Дейрдре, отсутствовали вообще.
Один из докторов признался нашему агенту, что по собственной инициативе уничтожил историю болезни Дейрдре, а врач другой клиники уволился оттуда вскоре после выписки своей странной пациентки, оставив после себя лишь несколько загадочных строк: «Неизлечима. Страшная трагедия. Тетушка требует продолжения лечения, однако данное ею описание симптомов и поведения больной невероятно и не заслуживает доверия».
Естественно, мы по-прежнему вынуждены опираться и на светские сплетни, и на рассказы соседей и знакомых семейства Мэйфейр.