Меж двух миров
Шрифт:
Не прошло и минуты, как он снова вскочил.
— Я хочу поблагодарить вас, — сказал он на безупречном английском. — Я уже был здесь две недели назад. Теперь я обдумал ваши слова, и путь мой стал яснее.
— Так вы тот дух, который не верил в Бога!
— Да, да! Но я говорил это в запальчивости. Я был тогда так несчастен, так несчастен! О, время, бесконечное время, серый туман, тяжкий груз раскаяния! Безнадёжность! Безнадёжность! А вы мне вернули покой — вы и этот дух великого китайца. От вас я услышал первые после смерти слова утешения.
— Когда
— О! Кажется, с тех пор прошла вечность: у нас время изменяется не так, как в мире живых. Это долгий и жуткий сон, без перерывов и перемен.
— А кто царствовал тогда в Англии?
— Королева Виктория. Я настроил свой дух на материализм, вот он и прирос к материи. Я не верил в загробную жизнь. Теперь-то я знаю, как глубоко заблуждался на этот счёт, но поначалу моему духу было трудно приспособиться к новым условиям.
— Вам плохо там, где вы сейчас пребываете?
— Там всё так… так однообразно, и это самое тяжкое. Всё, что меня окружает, поистине ужасно.
— Но там много душ, вы там не один.
— Это так, но остальные знают не больше, чем я. Оне так же злобствуют и сомневаются, и чувствуют себя при этом глубоко несчастными.
— Вы скоро покинете это место.
— Бога ради, скорее помогите мне!
— Несчастная душа, — проговорила миссис Мейли своим нежным, ласковым голоском, способным кого угодно к ней расположить. — Вы так страдали. Но постарайтесь не думать о себе, подумайте о других. Помогите кому-нибудь из них подняться, и тем самым вы поможете себе.
— Спасибо вам, милая леди, я так и поступлю. Кстати, я привёл с собой одного из них. Он слышал ваши слова. Теперь мы вместе, и, возможно, когда-нибудь нам откроется свет.
— Хотите ли вы, чтобы мы молились за вас?
— О да, конечно!
— Я помолюсь за вас, — сказал Мейсон. — Вы «Отче наш» помните?
Мейсон начал произносить слова старинной универсальной молитвы, но не успел он закончить, как Тербейн вновь рухнул на подушки. Поднялся он уже Чангом.
— С ним всё в порядке, — произнёс он. — Он уступает место другим страждущим. Это хорошо. Сейчас — сложный случай! О! — Он потешно вскрикнул в знак осуждения и повалился на диван.
В следующее мгновение он поднялся — с торжественным выражением лица, сложив руки, словно для молитвы.
— Что происходит? — надменно отчеканил он. — Я желаю знать, по какому праву этот китаец вызвал меня сюда. Возможно, вас не затруднит просветить меня на сей счёт.
— Да, скорее всего, мы сможем вам помочь.
— Когда мне нужна помощь, сэр, я имею обыкновение просить об этом сам. В настоящее время я в ней не нуждаюсь. Всё ваше поведение указывает на то, что вы слишком много себе позволяете. Насколько я понял со слов китайца, я являюсь невольным свидетелем какого-то религиозного обряда.
— Мы представляем собой спиритуалистический кружок.
— В высшей степени вредная секта. Крайне порочная практика. Как скромный приходской священник я протестую против подобного богохульства!
— Ваши узколобые взгляды связывают вас по рукам и ногам, и от
— Я страдаю? Что вы имеете в виду, сэр?
— Сознаёте ли вы, что отправились на тот свет?
— Что за чушь!
— Разве вы не знаете, что вы мертвы?!
— Если бы я был мёртв, то как бы я смог с вами говорить?
— Ваш дух использует тело этого господина.
— Ну, конечно, теперь всё ясно — я попал в сумасшедший дом.
— Да, это действительно сумасшедший дом — для таких случаев, как ваш. Вы счастливы там?
— Счастлив? Ну, нет. Мне даже непонятно, где я нахожусь.
— Помните ли вы, что были больны?
— Да, я был серьёзно болен.
— Настолько серьёзно, что в конце концов умерли.
— Определённо, вы сошли с ума!
— Почему же вы так уверены, что живы?
— Сэр, я должен дать вам несколько религиозных наставлений. Если умирает человек, проживший праведную жизнь, то его душа обретает достойную оболочку и соединяется с ангелами. Я же пока нахожусь в своей земной оболочке, в месте, крайне однообразном и скучном. Хотя существа, в компанию которых я попал, не имеют ничего общего с теми людьми, с которыми я привык иметь дело в жизни, но и ангелами их тоже не назовёшь. Так что ваше абсурдное предположение не имеет под собой никаких оснований.
— Перестаньте обманывать себя. Мы хотим вам помочь, но вам придётся маяться в том мире до тех пор, пока вы не осознаете своего положения.
— Вы испытываете моё терпение. Разве я не сказал вам, что…
С этими словами медиум повалился на диван, а через несколько мгновений возник в образе китайца-поводыря — с загадочной улыбкой на устах и втянутыми в рукава руками.
— Хороший человек… Неумный человек… Скоро всё поймёт. Вызвать его ещё раз. А сейчас — не терять время. О, Боже мой! Помогите! На помощь! Спасите!
Он повалился навзничь на диван, его тело вытянулось, а крики были настолько ужасны, что все собравшиеся вскочили со своих мест.
— Пилу! Скорее несите пилу! — завопил медиум, но его крик перешёл в стон.
Даже Мейли был взволнован; остальные стояли, объятые ужасом.
— В него кто-то вселился, но я не могу понять кто. Наверно, какой-то дух, несущий мощный заряд зла.
— Может быть, мне с ним заговорить? — спросил Мейсон.
— Давайте немного подождём и посмотрим, что будет дальше. Скоро всё прояснится.
Медиум корчился в муках.
— Господи! Почему вы не несёте пилу? — кричал он. — Меня придавило! Вы слышите, как хрустнула кость? Хокин! Хокин! Вытащите меня! Уберите бревно! Нет, так ещё хуже! Во мне всё словно горит! О, горе, горе мне!
От его криков кровь стыла в жилах. Все онемели от ужаса. А через секунду на них уже смотрели раскосые глаза Чанга.
— Что вы об этом думаете, мистер Мейли?
— Ужасное зрелище, Чанг. Что это было?
— Это для него, — Чанг кивнул в сторону Мелоуна. — Он хочет историю для газеты. Он поймёт. Время нет объяснять. Слишком много ждут. Следующий моряк. Вот он!