Меж двух огней
Шрифт:
– Давай, жду.
Принимать Волкова у себя в комнате не хотелось. Поэтому, немного покрутившись перед зеркалом, я спустилась вниз, предупредила возившуюся на кухне бабушку о приходе гостя, как обещала (если она и удивилась, то виду не подала), и в ожидании Макса, забравшись с ногами на диван, принялась карябать в блокноте то, что в голову пришло. Строки ложились одна за другой, вдохновение накрыло, и рука не поспевала за мыслью…
– Привет!
Я даже подпрыгнула на месте от неожиданности.
– Привет!
Как и Миша, Макс огляделся, привыкая к пространству, в котором оказался, но ничего не сказал. Гостиная, как и кухня, – вотчина моей
– Я, конечно, никогда не представлял себя в роли репетитора, – сказал Макс, усаживаясь за стол, – но не против попробовать. С чего начнём? С домашки на понедельник?
– Нет. Давай с самого начала. – Я открыла учебник на теме «Повторение курса алгебры за десятый класс».
И мы с энтузиазмом первооткрывателей углубились в вычисление тригонометрических уравнений.
Когда пересекаешься с человеком только в одном месте, к примеру, в школе, привыкаешь к определённому образу, и этот образ, как старая одежда, становится человеку мал, едва ты узнаёшь его лучше, общаясь с ним помимо привычного окружения. Сейчас, у меня дома, Максим выглядел немного по-другому – и одежда на нём не та, и голос звучит мягче, и держится проще… Но вот только алгебра всегда остаётся алгеброй, хоть в школе ты её решаешь, хоть дома.
Бабушка явилась вовремя – от нелюбимых цифр у меня начинали закипать мозги. И явилась не с пустыми руками. На подносе стояли две чашки, над которыми вился пар, и две вазочки – одна с домашней выпечкой, другая с шоколадными конфетами. Я не особый любитель сладкого, так что конфеты пусть Волков ест.
– Вот, покушайте, отметьте заодно праздник, а то, поди, устали от своих занятий, – с этими словами бабушка поставила поднос к нам на стол.
– Какой ещё праздник? – озадаченно спросила я.
– Двадцать третье февраля с утра было. – Бабушка поджала губы.
Действительно, как же невежливо с моей стороны! Какой-то у меня избирательный склероз – дедушку с утра поздравила, Мише эсэмэску отправила, а о том, что надо бы поздравить и Макса, напрочь запамятовала.
– Ой, а я и забыла! Ну, поздравляю тебя, что ли, – пролепетала я, проклиная свою забывчивость.
– Спасибо, – вежливо ответил Макс.
Бабушка неторопливо расставляла посуду, Максим отодвигал тетрадки, я же просто тупо наблюдала за их действиями.
– Праздник-то оно, конечно, праздник, – тем временем говорила бабушка, – и отмечают его все, кому не лень, и в том числе те, кто родину ни в грош не ставит, и те, которые считают, что это родина им по гроб обязана, а не наоборот… Верно я говорю, молодой человек?
Макс энергично затряс головой.
– Вон молодёжь пошла нынче, – продолжала бабушка, –
– Совершенно верно, – поддакнул Волков. Думаю, только ради того, чтобы не расстраивать старую женщину.
– Вы кушайте, кушайте на здоровье. – Бабушка зачем-то потрепала его по плечу и вышла.
В комнате воцарилась тишина, нарушаемая только звяканьем моей ложечки о края чашки. Макс занялся пирогом.
– М-м-м, вкусно, – сказал он с набитым ртом, – твоя бабушка божественно готовит.
– Да, это она умеет. – Я улыбнулась. – Не принимай близко к сердцу то, что она сказала. Моя бабушка во многих вопросах – человек старой закалки. Дед мой прошёл Афганистан. А папа вообще в армии не служил, и мне кажется, они его за это немного недолюбливают… Лично я считаю, что это, в конце концов, дело каждого – заниматься тем, к чему душа лежит. Все люди разные, у всех свои склонности и интересы. Почему, например, кому-то нельзя любить другого, если тот другой с тобой одного пола?.. Не понимаю. А если один народ пошёл войной на другой из-за того, что кого-то не устраивает чёрточка на политической карте мира, то, извините меня, все мы в первую очередь – граждане мира, а не какого-то определённого кусочка земли, и ни одна смерть, ни один разрушенный дом, ни одна покалеченная судьба не оправдывают политических амбиций кучки моральных уродов, которые никак не поделят свой чёртов пирог!..
Макс поморгал.
– А знаешь, я с тобой отчасти согласен. Но только отчасти. Так что давай не будем спорить, а то, не дай Бог, поссоримся.
– Ах, так! – Я замахнулась на него надкушенным куском яблочного пирога.
Макс улыбнулся.
– Лучше поделись своими планами по поводу конкурсного сочинения.
– Ну… Есть одна идея. Не знаю, может, ещё передумаю. Совершенно не хочу сочинять ни оды здоровому образу жизни, ни тем более какие-нибудь душещипательные сопли о любви, когда, к примеру, в смертельно больную девушку влюбляется главный школьный заводила и так далее. На эту тему уже столько фильмов снято и столько книг написано!.. А карябать жалкую пародию на то же «Спеши любить» совсем не хочется.
– И что же ты придумала эдакое?
«Эдакое»!.. Я чуть сдвинула брови – он издевается, что ли?..
– В общем, суть вот в чём: беседуют две подруги – одна жалуется на своего мужа и просит у другой помощи. Я решила обойтись без слов автора вообще, использовала одни диалоги – видела такой приём в одном рассказе, понравилось. Но больше пока ничего не скажу. Прочту, когда будет готово.
– Ладно, – согласился Волков. – Ты устала? Или ещё позанимаемся?
За окном давно стемнело, Максу, верно, домой пора. Да и мне, честно говоря, уравнения надоели до чёртиков. Поэтому я сказала:
– Давай продолжим в следующий раз?
– Завтра?
Я вздохнула.
– Давай завтра.
В конце концов, нужна мне серебряная медаль или нет?..
– Ну, тогда до свидания.
– Да, увидимся.
Я проводила Макса до входной двери, бросила на прощание: «Пока-пока», – и вернулась к своему сочинению. После ненавистных цифр складывание слов во фразы и предложения показалось мне райским отдыхом.
Конкурсное сочинение было готово уже на следующий день. И я, немного волнуясь и смущаясь пристального взгляда сидевшего напротив Волкова, отгородилась от него блокнотом и, совсем немного запинаясь в самом начале, прочла следующее: