Меж двух огней
Шрифт:
— Рисунки на стенах — из времен менестрелей. В центральной части стола — скульптура из позолоченной бронзы. Зигфрид убивает дракона. Стол отделан шлифованным мрамором и весит больше тонны.
Огромным усилием воли я заставила себя остаться на месте, хотя все мое существо рвалось подбежать к двери и проверить, открыта ли она. Я терпеливо ждала, пока гид подробно рассказывал о настенной росписи и необычном потолке, о папоротниках и чертополохах, окружавших Зигфрида и дракона. Когда они наконец двинулись дальше, я отстала, надеясь на чудо. Как только последний турист покинул комнату, я рванулась к
Стул оказался очень тяжелым, а следующая группа туристов уже приближалась к часовне. На описание ее обстановки экскурсоводу потребуется не более нескольких минут. Тяжело дыша, я наконец отодвинула тяжеленный стул от двери и вцепилась обеими руками в массивную металлическую рукоятку. Влажные от пота пальцы скользили по ней. А экскурсовод уже описывал алтарь.
В отчаянии я всем телом навалилась на дверь, но она не шелохнулась. Теперь экскурсовод рассказывал о молельном столике. А я все пыталась повернуть ручку и толкнуть дверь, И вот рукоятка медленно, словно нехотя, повернулась, и дверь с протестующим скрипом открылась, впустив меня в небольшое, абсолютно пустое помещение, вероятно, некогда бывшее комнатой для прислуги. Не приходилось сомневаться, что оно было закрыто для обзора. Я выскочила обратно и придвинула стул как можно ближе к двери. Поставить его на то же место, где он стоял раньше — вплотную к ней, было невозможно, но я по крайней мере стянула его с ковра на деревянный пол и установила более или менее прямо. Потом я проскользнула в оставшуюся щель, закрыла дверь и без сил опустилась на пол.
Глава 17
Я села, прислонившись к стене, вытянула ноги и закрыла глаза. Где-то в отдалении слышались шаги людей, монотонный голос экскурсовода, рассказывающего о рисунках на стенах и потолке. Его голос накатывал на меня волнами: немецкий, французский, английский. Потом он смолк, зато раздались шаркающие шаги — экскурсия перешла в следующую комнату. Я облегченно вздохнула. Если он не заметил сдвинутого стула, значит, есть шанс, что и следующие гиды не обратят на это внимания.
Я открыла глаза. В стене напротив меня было окно, оно находилось слишком высоко, а в помещении не было ни стула, ни чего-либо другого, на что можно было бы стать. Комната была абсолютно пустой. Я опять закрыла глаза. Ну и ладно. Пусть будет что будет.
Я устала. Чертовски устала. Устала от всего. Постоянное бегство, страх, сомнения. Уже двое суток я не спала, лежа в постели. До меня доносились негромкие звуки со двора. Если там будет шум… или крики, я услышу. А пока все тихо, я посплю.
Время от времени я просыпалась, чувствуя, как затекло тело на твердом полу, но только для того, чтобы устроить голову на сумке и изменить позу. После этого снова засыпала. Окончательно я очнулась от холода. Потерла онемевшие руки и посмотрела в окно. Солнечный свет, струившийся сквозь него, когда я вошла в комнату, теперь сменился сумерками. Не веря своим глазам, я уставилась на часы. Половина девятого. Я вскочила на ноги, ничего не понимая. Вот это да! Стивен с ума сходит от беспокойства. Кстати, а где все?
Застыв в центре комнаты, я прислушалась. Снаружи не доносилось ни
До половины шестого! Выходит, что я здесь заперта одна уже три часа! Я навалилась на дверь, толкая ею тяжелый стул до тех пор, пока не образовалась достаточно большая щель, чтобы я могла в нее прошмыгнуть. Выскользнув, я остановилась. Комната, освещенная только лунным светом, казалась огромной и таинственной.
Стоя в темноте, в окружении претворенных в жизнь болезненных фантазий короля Людовика, я вдруг почувствовала, что все страхи, которые я испытывала в прошлом, были не более чем цветочками. Ягодки еще ждут меня впереди. За открытыми дверями располагались другие комнаты с нарисованными на стенах рыцарями и менестрелями, святыми и королями. Они были загромождены столбами и колоннами, а высокие сводчатые потолки эхом отражали каждый звук. Днем все это было сказочным замком, мечтой романтического безумца. Сейчас, в быстро сгущающейся тьме приближающейся ночи, средневековая роскошь казалась нелепой, а доспехи и глухие портьеры — зловещими. Мало ли что за ними скрывается? Мысль провести ночь в одиночестве, запертой в этом дворце давно умершей легенды, вселяла панический ужас.
Пустые комнаты оживали, наполняясь духами нарисованных на стенах фигур. Тишина этого замка, одиноко стоявшего на вершине горы, становилась невыносимой. В баварских лесах до сих пор живы легенды о вампирах и оборотнях, и, пока я со страхом вглядывалась во мрак, мой здравый смысл жительницы двадцатого века бесследно исчез.
Я вонзила ногти в ладони, заставив себя двигаться. Мне казалось, что если я не выберусь сейчас, пока еще можно хотя бы что-то разглядеть, то останусь здесь уже навсегда. Нерешительно обойдя стол, стоявший в центре комнаты, я прошла через подобие прихожей в дальнем конце и вышла в коридор. Все, что я слышала, — это гулкое эхо шагов по деревянному полу.
Усилием воли подавив все мысли о сверхъестественном, я прошла мимо фонарей в форме голов драконов на стене, отвернувшись от изображенных на стене под ними сцен охоты и убийства, и думала только о том, чтобы отыскать лестницу. Слабого света, проходившего сквозь цветное стекло, было явно недостаточно, чтобы спуститься, поэтому я проделала весь путь вниз, лихорадочно вцепившись в гладкие деревянные перила. Очень осторожно передвигала ногу к краю ступеньки, потом делала шаг на следующую и повторяла движение другой ногой. Моей целью была массивная дубовая дверь на первом этаже.
Добравшись до нее, я уже вся покрылась холодным потом и была готова в любую минуту услышать лязг цепей призраков. Нащупав ручку, я нажала на нее и попыталась открыть дверь. Она не поддавалась. Снова и снова я повторяла попытки, но они оставались тщетными. Дверь была заперта. Не могу точно сказать, от чего мое лицо стало мокрым — от пота или от слез. Но я точно знала, что, открыв этот вход утром, служители обнаружат безумную личность, бросающуюся на дверь и царапающую ее ногтями. Я прижала руки к щекам, чтобы обрести самоконтроль. Придется вернуться наверх и поискать другой выход. И я на ощупь побрела обратно. Меня бросало то в жар, то в холод, во рту пересохло.