Меж двух огней
Шрифт:
Камень, угодивший мне прямо в висок выбил эту мысль из моей головы.
— Парень… Эй, парень, очнись… — чья-то рука потрясла меня да плечо. По телу тут же прокатилась волна тупой ноющей боли, заставив его глухо застонать.
— Да не трогай ты его, — бросил чей-то хриплый бас, — Видишь. На бедолаге живого места нет. Он уже на пути к праотцам. Не мучай лишний раз человека. Пусть лучше помрёт не приходя в себя.
— Интересно, кто таков будет, — задумчиво протянул первый, — Честно говоря, ещё ни разу не видел, чтобы храмовники так над кем-то измывались.
—
— С такими то руками?- с сомнением в голосе произнёс первый, — Не думаю, что у него бы получилось.
— Видать опасный тип, раз даже святоши себе рясы так обмочили, — хохотнул второй.
— Я от охранников слышал, что он вроде как из ваших, — в разговор встрял третий голос. Этот был чуть повыше, чем у второго и с какими-то фальшивыми нотками, — Точнее не так. Поначалу работал на них, а потом то ли предал и переметнулся, то ли хрен его знает что ещё. Так или иначе, он уже не жилец. Как, впрочем, и мы.
Я открыл глаза. Попробовал осмотреться. Вокруг снова царила тьма. Но уже не непроглядная. В самый центр комнаты падал тоненький лучик дневного света. Он разгонял густой, пахнущий влагой и плесенью мрак, позволяя осмотреть помещение. Мы находились внутри большого каменного мешка. У его стен расположились пять клеток с толстыми стальными прутьями. В трёх из них виднелись какие-то силуэты. В четвертой лежал я сам. Пятая же пустовала.
— Похоже, начинает приходить в себя, — заметил первый голос. Он доносился сзади и откуда-то сверху. Был совсем рядом. Похоже наши клетки оказались соседними, — Парень. Эй, парень ты живой там? — он снова потряс меня за плечо.
Я застонал и перевернулся на спину. Попробовал его рассмотреть. Не получилось. Мир перед глазами всё ещё плыл и двоился. Затылок и висок отдавали тупой, ноющей болью.
— Вот ведь живучий сукин сын! — прохрипел бас, — Ты посмотри! Из него сделали отбивную, а он всё равно за жизнь цепляется.
— Это ещё ничего, — заметил третий, — Я видел, как из какого-то бедолаги обрубок сделали. Ноги и руки отчекрыжили, уши отрезали. Так он потом ещё месяца три прожил в таком усечённом виде.
— Где… я… — слова с трудом продрались сквозь пересохшую глотку и осели кровоточащими трещинками на разбитых губах.
— В тюрьме, — голос донёсся откуда-то справа, — Точнее в орденских казематах. Только не тех, что в храмовом квартале, а на одном из мысов залива. В форте «Милость богов». Весьма ироничное, и в то же время говорящее название. Тем, кто попал сюда, только и остаётся на неё уповать.
— Это мы ещё посмотрим, — донёсся хриплый бас откуда-то издалека, — Значит так, парень. Коль скоро ты подыхать не собираешься, будь добр, посмотри, не оставили ли в твоей клетке чего-нибудь этакого, чем можно замок вскрыть. Сгодится всё. От гвоздя, до куска проволоки.
— Я бы оставил эту затею, — уныло бросил тот, что сидел рядом со мной, — Из святой милости ещё никому не удавалось сбежать.
— А я что-то не припомню ни одной клетки, которой удалось бы удержать скользкого Рава, — хохотнул бас, — Так что давай, парень. Ищи. Ищи нам путь на свободу.
С трудом преодолевая резь в животе и боль в опухших пальцах я сел, опершись спиной о каменную стену. Огляделся ещё раз. Рядом со мной сидел
Здоровяк хотел было ещё что-то сказать, но в этот момент дверь открылась и в камеру вошли четыре человека. Два бойца ордена в броне при оружии, один служка в простой серой робе и один заключенный. Одет он был так же как мы — в лохмотья. Но кое-что от нас его всё-таки отличало. На нём не было кандалов. Выглядел он странно. Пустой, безжизненный взгляд. Дёрганные движения. Никаких эмоций на осунувшимся лице. Такое чувство, что перед нами был очень реалистично выполненный человеческий манекен, а не человек. Манекен, тело которого продолжало функционировать, вот только жизни в нем уже не было.
Бойцы завели узника в пятую клетку. Один из них отстегнул с пояса нож и сунул ему в руки. Тот взял оружие и безучастным взглядом окинул его клинок.
— Отрежь ухо, — скомандовал один из стражников.
Пленник безропотно повиновался. Поднёс лезвие к правому уху. Немного помедлил, как бы примериваясь. И одним точным резким движением отсёк раковину, не издав при этом ни звука и даже не поморщившись. Розовый кусочек плоти упал на каменный пол. По щеке и шее заключенного потекла струйка крови.
— Отдай кинжал обратно, — ровным голосом, стараясь выделять каждое слово, сказал стражник. Он словно бы отдавал команды бездушной машине. И та безропотно повиновалась. Не попыталась бросится вперёд. Пырнуть своего обидчика в глаз или шею. Она просто вернула ему кинжал, рукояткой вперёд.
— Отличный экземпляр, — бросил второй стражник, — С каждым разом они получаются всё лучше и лучше. Этот правда хиловат, но для черных работ сгодится. Может сразу его и отведём в барак?
— Не, он же нам кровью там весь пол засрёт, — возразил первый, — Пущай побудет пока здесь. Заберём чуть позже, когда поганить всё перестанет. Орин, — стражник повернулся к служке, — Собери у этих миски и принеси им пожрать. Особенно вон тому, здоровому навали побольше. Не хотелось бы потерять, столь ценный экземпляр. А вот обрубку пожалуй не надо. Всё равно скоро сдохнет.
Стражники удалились, оставив паренька один на один с нами. Он обвёл комнату испуганным взглядом, затем принялся собирать небольшие деревянные плошки, стоявшие перед клетками. На его поясе тихо позвякивала связка ключей.
— Паря, а паря, — прогудел здоровяк, когда служка остановился напротив его камеры, — Будь так добр, отопри клетку, — бандит улыбнулся и от этой улыбки даже у меня по спине побежали мурашки, — И тогда, я, быть может, даже не убью тебя.
Парень испуганно отпрянул от клетки. Затем сделал шаг вперёд, схватил миску и поспешил ретироваться из камеры.