Между честью и истиной

Аусиньш Эгерт

– Я хочу объяснений. Кто автор кретинской выходки с поездкой в Суоми?

Недомагесса смотрела фотографии и читала протокол, присланный финнами. На скуле у нее наливался синяк, а сама она стремительно бледнела. И было с чего: финны со свойственной им дотошностью называли вещи своими именами. Незаконное пересечение границы, вождение автомобиля в нетрезвом виде, подделка удостоверений личности, контрабанда, предположительно оружия. Действительно, а что еще могли ввозить Охотники? Не в кустах же у КПП они свое табельное оружие прикопали...

– О ваших приключениях в Суоми я знаю в деталях, - припечатал Дейвин.
– Теперь я хочу знать, что было до этого. Можешь начинать с выезда с базы.

Агнис дернулась, переступила с ноги на ногу, но быстро собралась и начала монотонно отчитываться о действиях: как пили в Приозерске, как пили по дороге, как

пили в Выборге. В этом месте она немного запнулась, и Дейвин вопросительно поднял брови в ожидании продолжения. Сюрприза не случилось: в разговоре всплыл один из не найденных тайников Алисы с документами и деньгами, алкоголь подогрел бурный интерес к новому опыту - и вот, три дуры и одна уголовница едут совершать глупость, с чувством, с толком и с расстановкой. И, судя по всему, с большим удовольствием. Сколько в них на тот момент плескалось алкоголя и было ли что-то кроме него, практикантка ответить затруднилась. Ответ на вопрос, как именно они планировали пересекать границу и почему именно так, она попыталась зажевать, но Дейвин надавил и вскоре наслаждался красотами высокого Искусства имени Медуницы в изложении для безответственных дур. Все же из этой земной мрази при должной подготовке маг вышел бы что надо...

Когда Агнис замолкла, граф спросил:

– Ты представляла обстановку в крае перед началом увольнительной?

Она опустила голову. Про суд знали все, как и про майский тинг, но девушка не понимала, какое отношение могут иметь эти события к грубому нарушению дисциплины. Ее соотечественников судили за ужасные преступления, которые не имели ничего общего с ее выходкой. Но если мастер Дейвин задал вопрос - значит, связь была, прямая и непосредственная. Агнис, колдуя во время их поездки, ни разу не вышла за очерченные для нее, недомага, пределы. Как и все маги, прибывшие в край, она знала правила и ограничения: местные за границей очень нервничали, сталкиваясь с технологиями саалан, и из уважения к их чувствам и праву устанавливать свои законы в принадлежавших их землям сааланцы обязались не использовать свои возможности явно и открыто, когда приезжали в Суоми и другие страны в гости и по делам. И это означало, что за границей края любой маг с кольцом, каким бы опытным он ни был, должен был себя ограничивать, как недоучка, еще не сдавший экзамен в Академии. Никаких порталов, огненных шаров, сияющих стрел, самопроизвольных возгораний и наводнений, никаких массовых иллюзий, левитации и телекинеза. Оставалась только мелкая бытовая магия, ее местные могли принять и смириться. Накладывая заклинания на машину и своих спутниц, отводя глаза пограничникам, Агнис тщательно следила, чтобы не взять из Потока больше, чем ей было дозволено вне ее служебных обязанностей. Но и об этом сказать мастеру Дейвину она не могла. То, что казалось таким веселым и хорошо придуманным там, в лесу под Выборгом около тайника Алисы, выглядело совсем иначе в кабинете графа да Айгита.

– Ну что, - вздохнул старший маг князя Димитри, - опять начинается?

– Что начинается?
– вздрогнула девушка.

– В столице тобой крутили, как хотели, гвардейцы легиона, к которому ты была придана. Не было ни одного группового нарушения дисциплины, в котором не поучаствовала бы Агнис да Сиварес. В том монастыре, откуда ты прибыла в столицу как недомаг, ты тоже отметилась во всех групповых нарушениях правил, кроме, пожалуй, попрания чисто бытовых приличий. Ты понимаешь, что здесь произошло то же самое?

– Что - то же самое?
– тупо спросила недомагесса.

Дейвин с трудом удержал руку. Третья пощечина не изменила бы уже ничего.

– В отсутствии командира твое подразделение крутит тобой, как хочет, хотя второй командир ты, и это ты должна их контролировать и ими управлять. И ты опять следуешь за своими подчиненными, как раньше следовала за младшими детьми и смертными сверстниками! Как квам в уздечке!

– Я просто...
– пролепетала Агнис.

– Что "просто"?
– свистящим шепотом осведомился граф.
– В крае идет суд, на котором вопросы по поводу попрания законов задают отнюдь не рожденным здесь, включая даже Медуницу. Это нас, саалан, обвиняют в том, что наши соотечественники творят что хотят. В том числе тебя и меня. Но в первую очередь - князя. И ты именно теперь грубейшим образом нарушаешь договоренности с местными. Твоя удача, что финны решили неформально подойти к вопросу и не отдали все это журналистам.

Ответом ему было молчание и тихие всхлипывания.

Семья Агнис жила в Южном Саалан довольно далеко от предгорий со всеми возможными

сложностями с ддайг. Их земли были далеко и от моря. По меркам саалан, с одной стороны, это были благополучные защищенные земли, достаточно богатые и обустроенные, а с другой - глухая провинция, где ничего никогда не происходит. Агнис была пятой или седьмой из десяти детей. Училась она в интернате на юге, при монастыре, где, разумеется, переняла все нравы провинциальной школы, вызывавшие у рожденного почти в столице Дейвина тоску пополам с тихим бешенством. Родители девушки разошлись настолько скандально, что шум докатился и до Исюрмера. Но ни там, ни в столице никому не могло прийти в голову даже с похмелья, что ребенок может стать одним из предметов спора. Сам факт возникновения спора о детях, в котором ребенок вынужден составлять решающее мнение, включенное в вердикт суда, говорил об этом браке не с лучшей стороны. После участия в семейном скандале, оказавшемся достоянием всех сплетников империи, характер Агнис стал неуправляемым, и заложниками репутации дочери оказались не только оба ее незадачливых родителя, но и их супруги. А придать поведению девушки хотя бы видимость благообразия не удавалось никакими средствами. Насколько знал Дейвин, ее родня приложила немало усилий, чтобы отправить этот позор семьи, только чудом не создавший еще одного скандала имперских масштабов, в новую и перспективную колонию империи на престижную практику. Представление Академии на сдачу экзамена и получение кольца подписал бы Димитри. О практиках у князя молодые маги давно говорили: "будешь магом или перестанешь быть". Своей выходкой и ее возможными последствиями девочка фактически заработала высылку домой и очень сильно ухудшила положение в сложных столичных интригах себе и всей своей родне. О перспективах замужества и говорить не приходилось. Оно у саалан было и остается формой делового соглашения и заключается вовсе не для того, чтобы узаконить близость и определиться с судьбой детей. Их, кстати, могло и вообще не быть, если в условиях брачного договора не значилось условие передачи части имущества общему ребенку пары. Но кто согласится иметь общие финансовые дела с партнером, репутация которого стала посмешищем всех земель саалан, или с его близкими родственниками? Несмотря на хорошие магические данные, милую внешность, приятный голос, храбрость и хороший вкус девушки, дураков не было.

Дейвин раздраженно посмотрел на Агнис. Девушка молчала, как обычно после очередной выходки. И решать, что с ней делать, должен был граф. Он вздохнул и задал первый вопрос:

– Чем ты думала, садясь пьяной за руль или в машину к пьяному водителю? Кто, кстати, был за рулем?

– Мастер, я... Я знала, что выпила куда больше, чем позволяю себе обычно, но вроде бы девочки были... Они меньше заказывали и пили. Я спросила, может ли кто-нибудь за руль или искать водителя, и кто-то вызвался. Я не помню кто.

– Алиса?
– тихо и чуть свистяще спросил Дейвин.

Девушка качнулась назад.

– Нет. Точно нет. Она на заднем сидении была.

Дейвин отвернулся к окну. Для себя он уже связал то, что Агнис, с ее дурным контролем и безответственностью, даже не попыталась бы осмыслить. Месяц назад на дежурстве подразделения погиб боец. Ей, магу отряда, пришлось принимать меры, обеспечивая отряду безопасность, а парню - легкую и безболезненную смерть. Весь последующий месяц граф ждал очередной выходки от Медуницы, свидетельницы событий, но того, что известная пакостница втащит за собой записную дуру, он не предусмотрел.

– Мастер...
– просительно сказала Агнис.
– Я знаю, что нарушила технику безопасности, понимаю, что по большому счету результаты нашей прогулки оказались далеко за рамками ограничений...

– Результаты?
– усмехнулся граф.
– Прогулки? Скажи уж сразу, итоги преступного сговора. Стесняться больше нечего, Агнис да Сиварес.

– Но я все равно не понимаю, - продолжила она, как будто не слыша его реплику, - почему ты ставишь рядом наши ошибки и их преступления. Их судят за работорговлю, хуже только некромантия, а мы... это же просто неудачная шутка!

Дейвин проглотил первые три фразы, просившиеся на язык, и осведомился:

– И что следующее у тебя в программе? Ужин с сайни? Ночь с оборотнем?
– Увидев ее протестующий жест, он усмехнулся снова.
– А почему нет? Если после всего содеянного ты еще спрашиваешь, почему я ставлю то и это в один ряд, названное тоже возможно. Наверное, даже весело, и уж точно щекочет сердце. Кстати, ты понимаешь, что будет с репутацией твоих родителей после этой выходки?

Агнис сникла окончательно.