Между двух войн
Шрифт:
– Где же я допустил ошибку? – спросил я. – Наверно, в формулировке.
– Сперва я откушу тебе голову, – сказала тварь. – Люблю свежие мозги.
Она обвила девушку еще двумя щупальцами и начала поднимать в воздух.
– Эй! – крикнула демонесса. – Ты не собираешься мне помочь?
– Не мешай, Френки. У меня нет времени на твои маленькие глупости. Я стараюсь сосредоточиться.
– Надеюсь, ты не моешь голову шампунем? – осведомилось чудовище. – От него во рту бывает мерзейший привкус.
– Ты насладишься сполна, – пообещала девушка. Ее сильное тело изогнулось, и демонесса резко ударила тварь ногой по морде.
Два клыка хрустнули и упали на траву.
– Ты чего? – возмутился монстр, – Знаешь, сколько стоят сейчас коронки?
– Они тебе не понадобятся, – сказала Франсуаз. Кованый каблук демонессы впечатался в лоб чудовища. Существо пошатнулось.
– Что, бедняжка? – сочувственно осведомилась девушка. – Мысли путаются?
Монстр поднял щупальца, чтобы обхватить ноги девушки. Но прежде чем ему это удалось, Франсуаз пнула его носком сапога в подбородок.
Зеленая кровь хлынула из оскаленной пасти.
– За что? – воскликнуло существо. – Я же тебе еще ничего не сделал. Вот когда съем – тогда сможешь на меня обижаться.
Франсуаз попыталась увернуться, но чудовище оказалось быстрее. Оно спеленало девушке ноги своими отростками и задумчиво произнесло:
– Надеюсь, ты все же не пользуешься шампунем. Вот черт – я не спросил про дезодорант. На гелевый у меня аллергия.
– Не волнуйся, – бросила Франсуаз. – Я тебя быстро вылечу.
Демонесса резко выгнулась всем телом. Щупальца чудовища не были короткими, но вся их длина ушла на то, чтобы спеленать красавицу.
С влажным треском два отростка оторвались, и зеленая кровь захлестала из них на траву.
Монстр завыл от боли и выпустил девушку.
– Потерял что-то? – заботливо спросила Франсуаз.
Она взмахнула мечом и единым ударом отсекла чудовищу голову. Та покатилась по земле, хлопая куском отрубленной шеи, пока не оказалась рядом с ней.
Франсуаз поставила на нее ногу и отбросила волосы со лба.
– Надеюсь, я тебе не слишком мешала? – осведомилась она.
– Чертовски, – сварливо ответил я. – Не знаю даже, зачем я тебя с собой взял. От тебя столько шума и суеты. И все же я вспомнил, как надо было вызывать духов. В твоей компании это само по себе подвиг.
Франсуаз подняла с земли одно из оторванных щупалец и стала вытирать им меч.
– Шампунь ему мой не понравился, – процедила она. – За одно это следовало его убить.
– Конечно, ты его не убила, – ответил я. – Это же дух Леса – его нельзя уничтожить. Просто он материализуется в другом месте. И коронки ему не нужны, все он лгал.
– Но зачем? – Франсуаз искренне удивилась.
– Наверное, бил на жалость.
– Вызываю великих духов Золотого леса, – произнес я. – Вот видишь, – обратился я к Франсуаз. – Все дело было в формулировке. Следовало уточнить, кого именно я хочу увидеть. А так притащился какой-то мелкий хранитель, который только о еде и думает.
– Майкл, – Франсуаз посмотрела на меня с подозрением, – я уже спрашивала, но все же – ты знаешь, что делаешь?
– Разумеется, – сказал я, – Вызываю духов.
– Я понимаю. Я хотела спросить – ты уверен, что получится?
– Френки! – воскликнул я. – Ты даже не можешь нормально сформулировать вопрос, а еще пытаешься критиковать меня. Тише! Что-то происходит.
Отрубленная голова, лежавшая на траве, дернулась. Она качнулась пару раз, потом покатилась к телу. Порванные щупальца твари задвигались, подобно двум ядовитым змеям они заскользили по земле.
– Майкл, – произнесла девушка. – Ты не знал, что делаешь.
Рассеченная шея твари срослась с омерзительным хлюпаньем. Оскаленная пасть снова поднялась над поляной.
– Кто посмел вызвать меня? – заревело чудовище. – Ага! Жалкие двуногие… Постойте. Кажется, я уже это говорил.
20
Констебль всегда считал, что несет личную ответственность за безопасность жителей Беркена. Он не мог допустить и мысли, что кто-то решится на воровство или грабеж в пределах города.
В его доме никогда не запирались входные двери. Этим Клиф хотел продемонстрировать, что надежно охраняет покой граждан. И об этом знали все.
Действительно, воровство и грабеж практически не имели места в Беркене. А если что и происходило, то до власть имущих, в частности Уотертауна, не доходило. Все решалось полюбовно или ударом острого клинка. Труп за городские ворота – на съедение хищникам. Никто не станет особо беспокоиться о пропавшем.
Но было и то, о чем никто не знал. Уотертаун считал, что для здорового сна ноги нельзя перегревать, а вот голову следует держать в тепле. Потому он носил ночной колпак. Об этом никто не знал. Кроме его жены.
В эту ночь Клиф долго ворочался, перед тем как уснуть. Неясная тревога, предчувствие беды не давали ему покоя. Наконец он забылся тяжелым сном.
Проснулся констебль внезапно, от удушья. Казалось, что-то навалилось на лицо и не дает дышать.
В комнате было темно. Спросонья он не сразу понял, что кто-то натянул ему колпак на лицо и чьи-то грубые руки вытаскивают его из постели.
Сперва он даже не поверил происходящему. Подобное не могло случиться с ним, констеблем Клифом Уотертауном.