Между двумя мирами. Сердце Абриса
Шрифт:
– Какой абсурд, – пробормотала я, едва шевеля языком. – Он меня совершенно не помнит!
– Давай начнем с того, что избавим тебя от ран, – невпопад вымолвил знахарь.
На полу тянулась дорожка мелких клякс, а я сама была перепачкана кровью; платье оставалось только выбросить. Да и ладони болели так, что хотелось завыть в голос. Не о такой встрече в Абрисе я грезила, когда долгими ночами пыталась пробудить артефакт.
Знахарское стило было длинным и острым, как иголка. Каждый раз, когда Рой дотрагивался до ладони, казалось, будто кожу протыкали. Сверкала вспышка, тянулся красноватый лучик, похожий на блестящую
– Это произошло во время взрыва? – тихо спросила я. Острие стило замерло над ладонью, потом последовал новый болезненный укол. – Рой, не молчи! Во время взрыва?
Но знахарь крепко сжал губы, словно давая понять, что вопрос уже содержит ответ.
– Как много он забыл?
– Сначала он забыл последние полгода, но через пару седмиц большая часть воспоминаний вернулась, – скупо объяснил Рой.
– Тогда что происходит? – Я ничего не понимала.
– Воспоминания о событиях вернулись, не все, конечно… Однако в тех, что восстановились, тебя не было. Ты как будто вырвана из его памяти. Незнакомка. Считай, что сегодня он увидел тебя впервые.
Жестокая правда заставляла цепенеть. Казалось, тронь меня – и рассыплюсь на куски.
– В его воспоминаниях нет только меня? Вместо меня одни дыры?
Рой с сожалением вздохнул:
– Человеческое сознание – странное, оно легко заполняет просветы. У него в голове не воспоминания, а сплошная каша.
– И ты не говорил обо мне? Не пытался прояснить?
– Прости, Валерия. Твои бабочки перестали летать и…
– Ты решил, что я погибла?
– Да.
Он прятал глаза. В Абрисе никто не знал о романе наследника Вудсов с теветской девушкой, только Рой. Он мог бы что-то исправить, но не стал. Почему? Ответ был очевиден.
– Я подумал, может, к лучшему, что он все забыл? Сомневаюсь, что Кайден пережил бы твою смерть, – подтвердил знахарь догадку.
– Верно, – с горечью прошептала я, удивляясь, как после шокирующих открытий остаюсь в сознании. – Мне даже в голову не приходило, что из-за взрыва он мог потерять память. Проклятие, это… так бессмысленно! Он должен меня вспомнить! Люди, теряющие память, когда-то ее восстанавливают. Так ведь?
У знахаря сделалось странное лицо.
– Я не знаю, Валерия. Прости.
Врачевание мы заканчивали в гробовом молчании, а когда Рой отложил стило, то на месте глубоких кровоточащих порезов на ладонях остались тонкие розоватые линии.
– Осторожнее, а то разойдутся, – заметил знахарь, когда я попыталась пошевелить пальцами. Раны исчезли, но боль осталась, пусть не столь резкая.
– Я бы умылась… – пробормотала я и оглядела платье с заскорузлыми бурыми пятнами. – А еще лучше – мыться.
– Спальня и банная в твоем распоряжении.
Не поднимаясь со стула, я расстегнула застежки босоножек и встала горящими ступнями на прохладный пол. Одна золотистая туфелька неловко завалилась на бок, словно ощерившись высоким острым каблуком.
– Сегодня мой отец женился, а я даже в храме не появилась. Папа меня возненавидит!
– Как ты переместилась? – вдруг спросил Рой.
– Создала артефакт, ворота в Абрис, – у меня вырвался горький смешок. –
– Ясно… Тебе надо выпить кофе.
– Не стоит, – сморщилась я от одного воспоминания о горьковатом вкусе напитка.
Кофе на время восстанавливал запас магического света, прогонял измождение и болезненную ломоту. Зато потом они наваливались в троекратном размере. Мне и прежде не требовалось много времени на восстановление, а теперь я практически не испытывала магического голодания, только обычную физическую усталость.
Придерживая подол платья, я взяла подсвечник и, озаряя путь, в тишине поднялась на второй этаж. За зиму полы в доме знахаря стали скрипеть сильнее. В спальне, где я обычно останавливалась, было открыто окно – хозяин дома действительно будто ожидал моего появления. Сквозняк потушил огонек, рванул занавеску, и в холодный, пахнущий дождливой свежестью воздух взметнулись белые бабочки. В темноте на трепыхавшихся матерчатых крыльях светилась сложная руническая вязь.
Подсвечник выпал из рук, глухо стукнулся о доски, выбив оплавленный огарок. Привалившись спиной к закрытой двери, я без сил съехала на пол. Поджала колени к груди и спрятала лицо в ладонях. От рук пахло кровью.
Было глупо плакать. Исправить можно все, кроме смерти. Главное, что Кайден жив. Я помогу ему вспомнить о нас. По обрывкам, по клочкам, по осколкам, но мы соберем наше прошлое, чтобы счастливо жить в настоящем и мечтать о будущем…
Зажав рот, чтобы Рой не услышал истеричных всхлипов, я задохнулась от рыданий.
Мы вовсе не изменили миры, а возвели между ними неприступную стену. И заплатили за содеянное.
КАЙДЕН
Ночь после появления Валерии в Абрисе…
– Сколько тебе лет? – голос юной девушки, сидевшей напротив Кайдена в карете, был мягким и очень взрослым.
– Назови свое имя.
– Валерия Уварова…
Он резко открыл глаза. В окно Белого замка смотрело бледное рассветное утро. Выходило, что поспать удалось всего пару часов. Сев на кровати, он спустил босые ноги на ледяной пол. Сгорбился как старик. Надавил пальцами на веки, надеясь изгнать боль, но добился прямо противоположного эффекта. Мигрень взорвалась ослепительным фейерверком. Лучше бы сразу проглотил порошки.
Головные боли и странные сны появились в конце прошлой зимы после тяжелого ранения. С отрядом паладинов они вылавливали в Реликтовом лесу черного колдуна, и для Кайдена все закончилось скверно. Рой вытащил лучшего друга с того света, но началось форменное чистилище. Хоть вообще не засыпай. Видимо, прежде чем отдать душу демонам, колдун успел его проклясть.
Десятки раз во сне Кайден оказывался в той карете с юной девушкой из Тевета, но вплоть до сегодняшней ночи черты ее лица никак не удавалось рассмотреть. Погода стояла дурная, осенняя, а она была обута в летние сандалии. Забилась в угол, как мышка, но смотрела ясными каре-зелеными глазами прямо. Взрослый голос, манера говорить, жесты, выбившиеся из небрежного пучка светло-русые волосы – абсолютно все в ней заставляло Кайдена цепенеть, как мальчишку.