Между двумя мирами
Шрифт:
Фридриха я, кстати, отозвал к себе. Пускай в разделе Польши поучаствует. Вместо себя оставит сообразительного зама и вперед. Зимовать вполне и в Москве можно, с большим комфортом. Тем более от его присутствия все равно не слишком много будет зависеть. А вернется туда весной с подкреплением, вот тогда и разберет, что заместитель наворотит за время его отсутствия.
Я же как можно быстрее отдал приказ перебросить на Карельский перешеек четыре полка, чтобы не проср… не потерять завоеванное.
Отправив письмо с предварительными предложениями Леопольду, я направился в сторону Варшавы. Поляки явно не ожидали такой подставы с моей стороны. Снега пока было немного, но холод не
Решился я на подобный шаг, когда в Белосток пришел обоз, который привез новую зимнюю форму для солдат: овчинный полушубок, валенки, овчинная же шапка, стеганные штаны и теплые рукавицы — для марша самое то. Да не так красиво, как было, зато удобно, тепло, практично и гораздо дешевле, чем форма из закупаемого по невменяемым ценам сукна. Но самое главное состояло в том, что мы вполне могли выдвинуться на столицу и при этом не замерзнуть, а половина солдат точно не свалится с пневмониями и другими соплями.
Ну а в Болостоке вовсю кипела работа. Строились казармы, создавались тренировочные полигоны, возводились арсеналы. Из тех полков, что сейчас шли к Варшаве в прежние расположения вернутся немногие.
А на уже захваченных территориях началось переселение: к Белостоку потянулись жители, прежде всего, проживающие на территории современной мне Белоруссии. Местные же, кого не устроило то, что на этой земле теперь хозяйничали русские, потянулись на Запад. В основном это касалось шляхты. Крестьянам, как я и предполагал, было вообще по барабану, на кого спину гнуть. А если условия их жизни хоть немного улучшались, то и вообще хорошо. Шляхте же было предложено: вы можете принять присягу, православие, но на своей земле все равно не останетесь — Российская империя большая, поэтому на выбор: Сибирь или Кубань. Многие выбрали третий вариант и предпочли покинуть Польшу, но некоторые, поразмыслив, решили рискнуть. Таких было немного, но они были, и это, что уж говорить, внушало мне осторожный оптимизм.
До Бреста дошли по первому снежку. Скорость перемещения войска заставила задуматься об ускорение продвижения популяризации паровых движителей и выпуск первого паровоза. На поезде-то оно получилось бы гораздо быстрее. Ну это, конечно, мечты, но мечты, которые я в красках обрисовал нахохлившемуся Эйлеру, который наотрез отказался надевать деревенский тулуп. Я только плечами пожал. На мне-то красовалась темная дубленка, а на голове соболиная шапка. Ну а что, царь я, или не царь, в конце концов? Могу себе позволить хоть шубу из шиншиловых хвостов. Правда, меня могут не понять, но позволить себе могу. Мимо проскакал Петька. Вот кто совсем не комплексовал от возвращения к корням, но его пристрастие к лисьим шапкам со свисающим хвостом я еще на охоте почти два года назад заприметил. Поравнявшись со мной, он покачал головой.
— Леонард Паулевич, ты бы оделся, что ли, — он заметил, как замерзающий ученый украдкой дует на пальцы в перчатках, на мгновение отпустив поводья. — Замерзнешь же. Прямо холодок по спине бежит, как на тебя посмотрю.
— Человек не для того изобрел сукно, чтобы снова надевать на себя шкуры убитых им животных.
— Ну и зря, — я пожал плечами. — Шкуры прекрасно держат тепло. Во всяком случае, не припомню ни одной байки про волка, который остановил бы путника, чтобы отобрать у него сюртук. Но вот эти переходы меня просто выводят из себя. Куда проще было бы доставить войско к месту на длинных телегах. Или на сцепке телег.
— Ни одна лошадь не сможет потянуть такую сцепку, чтобы несколько полков перевезти, — стуча зубами, произнес Эйлер.
— А не лошади? Ваш этот паровой движитель на колеса поставить и пущай тянет. Он не лошадь,
— Ну, чисто теоретически, если приложить определенную силу… — Эйлер задумался, даже зубами клацать перестал. — Теоретически — это возможно, — наконец решительно выдал он. — Надо с Бернулли переговорить. Кстати, мы свои обещания выполнили, государь, — добавил он спустя минуту, после небольшой паузы.
— Я тоже свое слово держу. Хоть и не лестно мне, что спор оказался проигранным, но я помню про университет. И пора бы уже представить мне наработки, в то время как вернемся мы из похода, а то возникает мысль, что вам это вообще не нужно, и вы спорили ради самого спора, — я устал смотреть на его посиневший нос. Повернувшись к ехавшему чуть позади Митьке, крикнул. — Дмитрий! Найди шубу Леонарду Паулевечу, а то мне самому уже холодно на него смотреть. — Митька кивнул и направил коня куда-то в сторону, я же, повернувшись к насупившемуся Эйлеру бросил ему. — Это приказ, и он не обсуждается. Изволь одеться, Леонард Паулевич, а то чувство у меня нехорошее, что до Бреста лишь твой промерзший насквозь труп доедет.
А на следующий день мы вошли в Брест. Город никто не защищал. Вообще никто. Создавалось ощущение, что, если здесь и располагались какие-то войска, то они куда-то ушли, оставив город на растерзание подступающей армии. Сам город вызывал тяжелые мысли, наполненные безнадегой. Половина домов стояли пустыми, а немногочисленные жители выглядели испуганными.
— Да, шведы Дальберга здесь вволю повеселились, — я привстал на стременах и огляделся. — Едем в замок. Он по своей площади способен принять армия втрое больше нашей. Заодно осмотримся. Я хочу укрепить замок, сделав его приграничной крепостью. И разместить здесь постоянный гарнизон. А вообще город удачно расположен для торговли между нами и иноземцами.
Почему мы поехали в Брест, вместо того, чтобы напрямик направляться к Варшаве? Все просто, я хотел, чтобы граница проходила здесь. От Данцига до Ужгорода через Ольштын, Гродно, Белосток, Брест, Пшемысль и на Подольск. Как, мечтающий захапать все остальное, Леопольд будет осуществлять собственный процесс непосредственного захвата территорий — меня мало волновало. Планку для себя, чтобы наказать поляков и убрать с карт Литовское княжество я поднял, и падать ниже не собирался. А вот со шведами я Леопольду даже помогу, чем смогу. Смогу, правда, не слишком многим, мне еще границы укреплять и с теми же шведами в Финляндии воевать, да и Варшава — это не брошенный на произвол судьбы Брест, как бы она нам как кость поперек глотки не встала. А попасть в Варшаву я должен, чтобы все точки в этой истории расставить.
— Понятовский в Варшаве окопался, государь, Петр Алексеевич, — ко мне подъехал Репнин, которого я теперь видел крайне редко. Он был постоянно занят и, вместе с тем практически незаменим. Но я ему в помощники и ученики навязал того парня Голицкого, который с Митькой едва не угробился во время засады людей Понятовского. Вроде бы парень сообразительный, горячий только, но Юра, посмеиваясь, сказал, что этот недостаток с возрастом пройдет. Но Понятовский, сука! Понял, поди, что натворил, теперь прячется как проститутка от жены постоянного клиента. Ну ничего, так даже лучше, зато все те, кого я просто страстно хочу видеть, в одном месте окопались. Хоть не бегать за ними по всей Польше. А поляки здорово струхнули, когда поняли, что Фридрих-Вильгельм не придет. Похоже, на пруссаков большие надежды возлагали, и, надо сказать, не зря. Кто ж знал, что все так кардинально изменится и сейчас бывшие почти союзники будут мечтать ухватить свой кусок, да побогаче.