Между дьяволом и глубоким синим морем

Дивов Олег Игоревич

– Секретарша вроде нормальная. Хотя кто их разберет…

– Кеслер не тронул ее, – напомнил Вик.

– А вот диспетчер – жуть, – заявила Лора. – Я все понять не могла, чего меня от нее с души воротит. Прямо мурашки по телу. Знаешь, похоже, ты прав. Ты еще не видел фотографий в личных делах. Странные мягко говоря, тетки. Неприятные. Не люблю таких.

– Тем не менее, дорогой мой напарник…

– Сама знаю. У нас три трупа и два тяжелых. И надо понять, как так вышло. Чтобы это не повторилось.

– Четыре трупа.

– Четвертый – не труп, – отрезала Лора. – В лучшем случае

вещдок. Не могу я его за человека считать.

– Если начистоту – я тоже, – сказал Вик. – А придется.

– Ну и зачем он их поубивал?

– Пидор, – объяснил Вик.

– Не смешно. Одни педики ненавидят женщин, действительно почти до убийства, другие – едва не боготворят. Я не успела тебе сказать… Стелла, их секретарша, уверяет, Кеслер был совершенный лапочка. Когда узнала, что это он стрелял, пришлось ее в «Скорую» отвести. Хорошо, одна машина дежурить осталась… Кеслер был отличной подружкой, верной и надежной, всегда готовой помочь. И, кстати, механик рукастый.

– И стрелок отменный, – ввернул Вик.

– Не там ищем, – сказала Лора. – Не там.

– Там уже полчаса как ищут, – заверил Вик. – Сейчас и мы подключимся.

– И ни черта не найдем.

Тут Лора не угадала: нашли, да еще как нашли.

Лучше бы не находили.

Вчера в полдень Джонни Кеслер, жид и пидор, открыл пальбу по бабам. Снайпер херов, он за пять секунд завалил трех и еще двух тяжело ранил. Остальные бабы, к счастью, разбежались, зато к месту происшествия сбежались наши, и что было потом, лиш-ний раз вспоминать не хочется. Как вы знаете, на той неделе психопат Хинкли стрелял в президента Рейгана – хотел понравиться своей любимой актрисе. В кого был влюблен жид и пидор Джонни Кеслер, кому он думал понравиться, открыв пальбу по бабам, даже представить страшно. А придется не только представить – надо выяснить, и выяснить быстро.

Так обрисовал положение лейтенант на утреннем совещании. Исчерпывающе.

Вику речь лейтенанта пересказала Лора. Вик на совещание не успел – ездил сдавать дневник Кеслера на психиатрическую экспертизу. Он читал дневник всю ночь, делал выписки, много раз звонил по телефону, что-то уточняя, под глазами у Вика была синева, ему не мешало бы побриться и сменить рубашку.

Вик уже не чувствовал себя испуганным. Он был усталый и очень злой.

– Не ходи так к лейтенанту, – посоветовала Лора. – Приведи себя в порядок сначала.

– Именно так и пойду. А то скажет – не видно, что работал.

– Ага. Он скажет – почему в непотребном виде?

– Да мне плевать, – отрезал Вик. – Как уверяет мисс Уорд, надо в один прекрасный день принять решение, что тебе плевать. И совершить наконец-то поступок.

– И чего именно она совершила?

– В десятом классе перестала брить ноги. А тебе слабо?..

– Да я и не начинала…

– Так и ходишь с небритыми? Я тоже. Знал, что мы с тобой оба крутые.

– Да иди ты, – сказала Лора. – Морду побрей сначала.

В коридоре она спросила:

– Ты мне скажешь хоть слово про дневник Кеслера?

– Пидор, – сказал Вик.

– Да у него вся комната в фотографиях Стеллы!..

– Вот и пидор он после этого, – сказал Вик.

– Ага! –

делано обрадовался лейтенант. – Кого я вижу. Старски и Хатч!

Вик даже не поморщился: он ведь решил, что ему плевать.

Который год им с Лорой поминали ту неудачную стрельбу по колесам, вколачивая в обоих комплекс неполноценности. Чтобы этому противостоять, нужна внутренняя сила, уверенность в своей правоте. Раньше Вику хватало воли делать вид, будто не замечает подначек. Теперь он был готов на большее.

– Рейнхарт и Фарина, – сообщил Вик хмуро, с нажимом.

– М-да? – озадаченно буркнул лейтенант.

Какая-то лесбиянка с принципиально небритыми ногами – может за себя постоять. Какой-то долбанутый сукин сын – и то показал зубы, а я?.. Хватит надо мной прикалываться, у меня и без этого проблемы. У вас, кстати, тоже. У нас у всех со вчерашнего дня такие проблемы, хоть в петлю.

– Разрешите доложить?

– Ну… Присаживайтесь.

– Спасибо, – Вик подвинул Лоре стул, дождался, пока напарница сядет. Раньше за ним такого джентльменства не знали. Лора удивилась, конечно, но виду не подала: что бы Вик ни учудил, ее задача – поддержать игру.

– Дело, считайте, закрыто, – сказал Вик. – Экспертиза покажет, что Кеслер давным-давно сошел с ума. У него была шикарная паранойя. Точнее, мания заговора, я просто не в курсе, как это правильно называется. Парень раскрыл заговор лесбиянок и пидорасов.

– Так он же сам педик… – буркнул лейтенант, глядя на Вика пустыми глазами: переваривал услышанное, пытался сообразить, хороши ли новости.

– Он придурок. Это маскировка.

– То есть он не педик?! – В глазах лейтенанта сразу появилось осмысленное выражение.

– Дьявол! Да какая разница, кто он… Я неточно выразился, босс. Кеслер, сам того не понимая, докопался до сути. Есть уйма организаций, тесно связанных вместе. Всякие лиги гомиков, клубы лесбиянок, фонды феминисток… Они накрыли страну плотной сетью. И мы о них, в сущности, ни черта не знаем. А они все заодно. Обмениваются информацией. И ведут антиамериканскую деятельность. Как вам идея?..

Лейтенант выдвинул ящик стола, покопался внутри, нашел сигару и принялся ее грызть. Лора сидела тихонько, почти не дыша.

Когда меньшинства не возбухают, они незаметны. От них все отворачиваются и поэтому не видят в упор. А они ведь с каждым годом все лучше оснащены и крепче спаяны. И что творится в их офисах – поди узнай. К ним так просто не сунешься: вонь поднимут на всю страну.

Но самое неприятное – они уже потихоньку становятся частью пейзажа. К ним привыкают. И так они распространяют свою идеологию. Просто живут с тобой рядом и приучают к мысли, будто они совсем не страшные… А потом узнаешь, что твоя дочка трахается с жуткой сорокалетней бабой, и это только потому, что ты плохой отец. Невнимательный. На самом деле ты плохой отец в том смысле, что бить надо было этих смертным боем, когда только высунулись. Мы-то, идиоты, думали, они за права слабых и обиженных. И многие так думают. Про то, как они малолеток совращают, по телевизору не покажут – боятся. А у нас сводки на столах с реальными цифрами. И что делать теперь?..