Между Гитлером и Сталиным. Украинские повстанцы
Шрифт:
Большинство поляков постепенно стало видеть в нацистах большее зло, чем советы. К тому же между правительством В. Сикорского и СССР были заключены договорённости о взаимодействии. Это обусловило «левый поворот» польского меньшинства Западной Украины в 1942 году.
Об этом вспоминал командир дислоцировавшегося на Волыни с 1942 г. партизанского отряда ГРУ полковник Антон Брин-ский. По его словам, связавшись с польским подпольем и населением Полесья, советские разведчики получили содействие: «Везде, где бы мы ни встречались с польскими трудящимися, мы слышали в их словах… уверенность, что Польша вернёт себе самостоятельность при помощи своего народа. Поляки, не учавствовавшие ни в каких организациях, тоже помогали нам: сообщали ценные сведения, служили проводниками, укрывали наших людей, доставляли медикаменты и оружие» [217] .
217
Бринский
В обзоре СД от 9 октября 1942 г. настроениям в среде польского меньшинства Волыни и Полесья посвещалось несколько строк: «Позиция поляков также, как и прежде, обозначена двумя особенностями: с одной стороны, сильным выслуживанием, на которое указывают многие сотрудники немецких учреждений, с другой стороны — концентрацией на идее создания великопольского государства после окончания войны» [218] . Отмечая надежду поляков на то, что большевики после победы позволят снова создать польское государство, сводка указывала на тревожные для немцев сигналы: «Всё вновь и вновь наблюдается пособничество польского сельского населения [советским] бандам» [219] .
218
ВАВ, R 58/222, В1.188.
219
Ibid.
Пройдя рейдом по территории Ровенской области в конце 1942 г., Сидор Ковпак подтверждал оценки немцев: «Настроение поляков по отношению к Советской власти, к Красной армии, красным партизанам исключительно хорошее. Многие поляки просились в наш отряд» [220] .
Таким образом, перед украинцами Западной Украины, в первую очередь Волыни, польское меньшинство, и так не вызывав-шее симпатий, предстало вредным лакеем трёх зол: администрации нацистов в 1941–1942 гг., находящихся в подполье польских националистов в 1942 г., и советов, в 1942 г. представленных красными партизанами.
220
ЦДАГО. Ф. 1, оп. 22, спр. 50, арк. 21.
В свою очередь, украинское меньшинство предстало для поляков тем же самым: злорадным пособником коммунистических властей в 1939–1941 гг., жестокими холуями нацистских правителей в 1941–1942 гг., и скрытым сторонником террористической ОУН. Последняя, в связи с ослаблением других украинских партий и радикализацией настроения населения планомерно наращивала своё влияние.
Иными словами, на территории Волыни поляки и украинцы в течение трёх лет наблюдали, что любое изменение политической ситуации их соседи используют во вред им. Представители двух славянских народов осознали, что рядом с ними находится крайне опасная группа существ, с которыми невозможно договориться.
К концу 1942 года вражда достигла такого накала, что ситуация потихоньку начала уплывать из-под контроля немцев.
Об этом писал 1 ноября 1942 г. в обзоре ситуации генеральный комиссар Волыни-Подолья Шёне, предположительно на имя главы РКУ Эриха Коха: «Напряжённые отношения между отдельными национальными группами, в особенности белорусами и украинцами с одной стороны, и поляками — с другой, особенно обострились. В этом есть определённая система. Попытки с какой-то враждебной стороны беспокоить народ» [221] . Эти строки в оригинале подчёркнуты — очевидно, либо автором, либо респондентом документа.
221
ВАВ, R 6/687 (листы в деле не пронумерованы).
Тревога оккупантов нарастала. 25 февраля 1943 г. гебитско-миссар области Брест-Литовска заявлял в отчёте Шёне за январь-февраль 1943 г.: «…Неблагонадёжные для нас элементы из различных национальных групп используют немецкую администрацию для межнациональной борьбы друг с другом. Местами происходят случаи, когда, например, сельский староста, если он поляк, злоупотребляет своим положением против украинцев, или если он украинец, то делает то же самое против поляков. Я разбираю каждый такой случай в отдельности и привлекаю виновных к ответственности» [222] .
222
ВАВ, R 94/8 (листы в деле не пронумерованы).
Однако, было уже поздно. Возникла Повстанческая армия.
Есть
223
Лебедь М. Українська Повстанська Армія… С. 53
Не исключено, что Лебедь столь «смело» рассказал об этом приказе, так как не нёс полной ответственности за террор против мирного польского населения. Более того, есть данные, что сам и.о. главы ОУН выступал против резни, за перемирие или нейтралитет с АК [224] , а главкомы УПА Клячковский и Шухевич последовательно настаивали на «зачистке тылов от враждебных элементов».
«Этническая чистка» была вполне в духе агрессивного национализма оуновцев. Например, в приказе одного из галицких уездных (повітових) руководителей «Серого» 10 апреля 1944 г. говорилось о необходимости «ускорить лйквидацию коммунистического элемента и уже в ближайшее время покончить с этим. Москалей-схидняков (за исключением украинцев-восточников), которые шатаются по области, вылавливать, составлять протоколы согласно прилагаемым анкетным листам, а их самих на месте расстреливать. То же самое в отношении поляков» [225] .
224
Кокін С. А. Анотований покажчик документів з історії ОУН і УПА…. Passim.
225
Кентій А. В. Українська повстанська армія в 1944–1945 рр… С. 97.
Встает также вопрос о времени принятия политического решения о «деполонизации».
Атаман Тарас Боровец, враждебно настроенный к ОУН(б), писал, что это март 1943 г. — то есть еще до того момента, когда на место ушедших к УПА украинских полицейских пришли поляки.
Из данных, приводимым Лебедем, следует, что это в любом случае позже 18 мая 1943 г., когда последовало обращение Кляч-ковского к полякам, текст которого будет приведен ниже.
Иное предположение высказывает ведущий польский исследо-ватль УПА Гжегож Мотыка: февраль 1943 г., то есть время проведения Третьей конференции ОУН(б). УПА в тот момент существовала только в проектах, и Мотыка полагает, что бандеровские проекты непосредственно касались польского населения: «Этот приказ был, вероятно, издан в феврале 1943 г. во время 111 конференции ОУН. Увы, содержание самого постановления ОУН(б) неизвестно, поскольку бандеровцы никогда его не открыли. О том, что в указе содержалось, можно делать, таким образом, только собственные выводы на основе дальнейших событий. К сожалению, неизвестно, что было исполнением приказов ОУН-УПА, а что — нарушением. Неизвестно также, в случае, если поляки останутся на месте, приказано было убивать всех, или “только” мужчин. Факт, что убивали всех. Но руководство ли ОУН-УПА приказало сделать это, или к тому времени ситуация вышла из-под контроля?» [226] .
226
Motyka, Grzegorz Так bylo wBieszczadach… S. 110–111.
Уже 25 февраля руководители советских партизанских формирований Ровенской области радировали в УШПД: «В Ровен-ской области националисты приступили к активным действиям. 9 февраля в деревне Поросна Владимирского района националисты уничтожили 21 семейство поляков, в деревне Сохи Домбровицкого района уничтожили 30 семейств поляков и группу партизан — 10 чел.» [227] .
Получается, что бандеровцы начали уничтожать поляков еще до создания УПА, а решение о «деполонизации» Волыни на Третьей конференции, вероятно, утвердили.
227
Літопис УПА. Нова серия. Т. 4. С. 61.